"Останні тижні приємно було писати про "нормалізацію життя" (жахливе словосполучення, яке насправді нічого не пояснює і нікого не заспокоює) в місті - про кожен нововідчинений магазин чи ресторанчик, про світлофори, що знову запрацювали, про містян, які повертаються до домівок. А ось зараз і писати про це не надто випадає. Бо нормалізація насправді дуже умовна і вкрай небезпечна - з одного боку площі по периметру знову заставлені дорогими автівками, й підлітки знову стрибають на цих своїх жахливих велосипедах для стрибання, а разом із тим постійні обстріли - в самому місті й на передмістях - роблять цю ілюзію нормального життя в теплому сонячному місті зовсім примарною й печальною.

Життя в Харкові нагадує нині проживання в комунальній квартирі з сусідами-пияками. І якщо сусіди-пияки нині, в цей момент, не громлять посуд на кухні, значить, вони ще просто не прокинулись після вчорашнього. Якщо ніде не прилітає, значить наші сусіди-пияки просто підвозять зброю. Не найприємніше відчуття, але що ж - міняти місце проживання ніхто не збирається, забагато честі для сусідів-пияків.

Харків увечері зовсім тихий і порожній. Літо, хай і зимне, не надто пекуче, вже заповнило собою вулиці. Небо над містом велике й таємниче. Вечори вже по-літньому глибокі та безкінечні.

Відпочивайте, дорогі брати і сестри. Завтра прокинемося ще на один день ближче до нашої перемоги."

Сергій Жадан

Честно говоря, до этого разговора я не думала, что главной причиной беспокойства по поводу моей поездки в Украину будет не путь одной через две страны, а пребывание во Львове, куда также прилетают ракеты. Мне казалось, я не буду бояться возвращаться.

Києве мій,
з днем народження,
люблю тебе дуже,

я в другой стране. за тысячи километров от своей семьи. на антидепрессантах, с никотиновой зависимостью, без знания языка, без друзей.
моя привычная жизнь была нарушена, навязчивые мысли о том, что возвращаться мне будет некуда и не к кому.
и вроде бы почему жаловаться, ведь если я так хотела оказаться в Европе? хотела, но не таким образом.
лучше бы я работала каждый день, зарабатывая деньги на магистратуру, чем сидела в комнате, ходила на дистанционные пары и не знала, что делать остальное время.
спасаюсь музыкой, ролевыми, сигаретами и экспериментами с волосами.
но сколько раз мне просто хотелось завыть в голос, разрыдаться навзрыд. вот только не получается.
я хочу домой, просто хочу домой. к брату.
чтобы мы, как в детстве, пошли в компьютерный клуб и он купил мне жвачку “love is”.
раньше я думала, что любовь это невозможность смотреть на других, сейчас же любовь — это квартира в Днепре, любимая кровать и семья.

Маю визнати. Є дні, коли напитися в хлам – найраціональніше рішення.

Последние три дня я без причины просыпалась в 3-4 утра и не могла уснуть. Смотрела в потолок в темноте и думала мысль, которую думала на то время уже не первый месяц: Господи, почему ты забрал у меня моего малыша? Не удавалось уснуть и в 6, и в 7, и даже в 8. Вставала и начинала свой обычный день. Вечерами гуляла с собакой по ночному Херсону и в шутку с мамой обсуждала сплетни о возможной войне. Мама говорила: Войны не будет, дочка, папа так тоже думает, они просто пугают, это политические игры до которых нам далеко.

23 февраля я уснула наивной девочкой, которая верила в силу добра, а проснулась… В эту ночь, как и в предыдущие я проснулась в 2 ночи. Вышла на балкон, вдохнула полной грудью холодный воздух и решительно ушла в кровать, в надежде все таки себя укачать на этот раз, ведь впереди длинный день: сьемка контента с любимой Жанной о Библии, встреча с новой клиенткой, план по таргету с лучшим фотографом Херсона и сборы в поезду, в Киев, к подруге на день рождения, которой я нарисовала шикарную картину перламутровым акрилом.

6 утра. Звонок от мамы, в голове вопрос: Эм, что такое? Без задней мысли взяла трубку, мама спросила как я могу спать. «Полина, Россия начала полномасштабную войну на нас». ЧТО?! «Мы с папой проснулись от взрывов, они взорвали крылатой ракетой наш аэропорт. Собирай вещи и иди быстрее к нам».

Как только я положила трубку, мои руки затряслись. Я все ещё до конца не понимала. Первое, что я посчитала важным сделать - снять деньги с карты, потому что налички у меня было всего 500 грн. Я взяла собаку и мы выбежали уже в 6:30 на улицу. Господи, как же много было людей в городе. Уже на улице я до конца поверила, что все по-настоящему. Врагу не пожелаешь увидеть эту картину. Тысячи людей в спешке двигались в сторону центра: женщины с детьми и котиками в перенесках, молодые парни с огромными пакетами из АТБ (они остаются в городе и надолго), очереди из 50 людей в хлебный и мясной (они тоже не покинут дома), целые семьи, которые пытаются загрузить жизнь каждого члена семьи в один багажник небольшой легковушки и даже тут ссорятся, забитые автобусы и троллейбусы (все эти люди планируют не возвращаться) и конечно огромная очередь к банкомату, в которую я встала. В очереди слышен легкий нервный смех, кто-то пытался ещё шутить, девушка улыбнулась моей собаке, в этой очереди казалось, что все будет не так уж и плохо. Прорвёмся.

В этот день я так и не сняла деньги, банкоматы опустели ещё до 8 утра. Начала выть сирена - на нас летят ракеты. За мной приехал папа, отвёз меня домой за вещами.

Я тот человек, который так и не собрал тревожный чемоданчик, когда его просили. Не разувшись я вбежала в квартиру и судорожно начала искать вещи. Подбирая одежду и обувь я представляла, будет ли мне удобно и тепло бежать от обстрелов через поле, ночевать в лесу на холодной земле, какие у меня или у родных могут быть ранения или болезни, чем я смогу им помочь. Я представляла, что будет есть моя собака, которую я буду тащить за собой через всю страну, что смогу поесть я. Из гигиены я взяла только жидкое мыло. Ни умывалки, шампуня, бритв, уходовой косметики, ничего. Я вывернула свою косметичку и закинула туда только тональник и тушь с мыслями: если все обойдётся, и все будут в безопасности, я ото буду чувствовать себя уверенне. Последующие 3 неделю я не красилась и умывалась жидким мылом для рук. Мне не хотелось больше ничего делать.

Когда меня папа привёз домой (к родителям) там уже были наши родственники - сестра мамы с мужем и 4-мя детьми. В доме пахло корвалолом. Лицо мамы застыло, оно не меняется уже 3 месяца. Моя тетя плакала и трусилась, все ее тело сжалось и дрожало, да так сильно, что щеки вибрировали. И был повод. Ведь прямо на границе с Крымом, где они живут выстреливали крылатые ракеты и они проснулись в 4 утра от того, что дом двигается и подпрыгивает. Они бежали из дома не взяв с собой ничего. У них не было вещей, трусов, еды. НИЧЕГО.

В моем сердце осел ужас от атмосферы происходящего. На улице орала сирена и были слышны автоматные очереди. Они уже были в городе и пересекали мост. Огромные колонны техники. Солдаты, уничтожившие Мариуполь, оккупировавшие Мелитополь и стрелявшие по мирным кварталам Николаева прошли через этот мост, через наш родной город. В эту ночь я уснула от бессилия только к утру. Просыпалась каждый час, читала сводки и снова засыпала. У меня не было огромной патриотической надежды. Я не знала исхода. Все, что мне оставалось - молиться. Я это и делала. Каждая новость в ту ночь сопровождалась мыслью - «фух, держатся». Я молилась за Киев, в который я должна была ехать на днях. Было такое чувство, что все твои внутренности кровоточат, такая ужасная психологическая боль, что хотелось когтями расчесать себе грудную клетку и достать то, что так сильно болит. В это день я не проронила ни слезинки.

Организм сгруппировался и был готов к побегу. Похудение на 4 кг за три дня, никто в семье не мог есть, мы ели, просто чтобы жить. Заплакать я смогла только на 6 день. Разорвало так сильно, что меня не могли успокоить 3 часа. Как в детстве, с нервными всхлипами и соплями по локоть. А потом я на сутки замолчала и перестала есть. Но об этом я уже писала.

Так прошли сутки. Самые ужасные сутки в моей жизни, в которые я узнала почему Господь забрал у меня моего нерожденного малыша. Потому что мой ребёнок должен расти под пение птиц, а не под взрывы и стрельбу.

Спасибо Путин, что заставляешь женщин радоваться выкидышам и не хотеть размножаться в этом мире. Спасибо.

Я часто воображаю момент, когда мы вернёмся домой. Знаю, что частично разрушен забор, это пустяки, а за ним - высокая зелёная трава, по которой видно, что за домом давно никто не следит. Слева вдоль дорожки кусты роз и пионов, справа - мамины тюльпаны и нарциссы, большое дерево с зимними яблоками. На окнах с внутренней стороны блестят полоски скотча, от чего не понятно, не треснуло ли где-то. На втором этаже окна выбиты, со стороны дороги бьется на ветру оконная рама о фасад. Входные двери будто ведут в другую реальность, как только переступаешь порог, сразу падает камень с души и понимаешь «я дома».
В прихожей лежит пара пакетов и небольшая сумка, которую мы в последний момент решили не брать, потому что боялись, что нас не возьмутся вывозить с вещами да ещё и с котом. На ламинате следы от грязной обуви - в то время было очень снежно, а у нас не было возможности снимать ботинки, когда приходилось забегать на секунду в дом то ли за всевозможными тёплыми вещами, то ли за водой. Бутылки с водой в ванной, мы успели набрать их ещё в первый день, когда было электричество. Тут же - воспоминания о том, как в один из дней в последний момент вместо того, чтобы бежать в погреб, мама затолкнула меня в ванную и накрыла меня всем телом, сидя на коленях, когда по нашей улице прошлись градами и попали в два соседних дома. Тогда мне казалось, что мы умрем.
В коридоре большой красивый шкаф, нам привезли его только за несколько недель до войны, мы ещё не успели его полностью заполнить. Кстати, красивенную и дорогущую кухню мы поставили тоже только к Новому году, наконец-то всё обустроилось так здорово, как мы о том и мечтали. Пускай потекший холодильник будет самой большой неприятностью в моей жизни.
В моей комнате задернуты плотные шторы, это могло бы спасти от осколков стекла. На стене скетч-карта Европы, на расположении Харькова наклеено сердечко. На полках моя большая любимая библиотека, некоторые из книг совсем новые, я пока не успела их прочесть. В шкафу куча вещей, часть из которых с ценниками - я покупала нового на лето тогда, когда ещё не думала, что смогу обходиться двумя футболками и парой джинс все грядущие месяцы. На столе в стеклянной вазочке высохший букет, под ним отрывной календарь «Мій щасливий 2022», который нам подарили на работе к Новому году. Перед отъездом я оставила его на пятом марта, в доме до сих пор царит этот день. На всём - огромный слой пыли, который мне не терпится убрать, чтобы поскорее сменить пятое марта на неопределенный для меня сейчас день.

до поки самосвідомі люди існують у цього світу є ще шанс вижити.
але з кожним наступним убитим героєм ми рухаємося до межі за якою цей світ приречений.

Другу ніч в себе вдома. Одна.
Минулу ніч не могла дуже довго заснути. Бо сирени, тривога…
Сьогодні ж вдень вчила в тиші англійську, як хтось подзвонив у двері. Якісь чоловіки, що голосно розмовляли. Розібрати слів не вдалося. Звісно, я не рипнулась. Лише заціпеніла. Вони пішли, десь лише через години 4 я відкрила двері, але ніякої записки або ще чогось не було. Звісно ж. Це дуже дивно.
В батьків за сьогодні було вже 11 повітряних тривог.
Зараз готуюсь до сну, але відчуваю такий страх, що хочу скоріше пережити цю ніч і здриснути звідси.

Пройдёмся быстро по фактам без эмоций.
Россия:
- сносит украинские памятники;
- все ещё похищает людей;
- привозит крымские продукты и продаёт с ценами в 2-5 раз выше обычного;
- вывозит зерно, овощи и фрукты в Крым (я так понимаю за деньги, по крайней мере я на это надеюсь);
- все ещё расстреливает жителей на мирных митингах и забрасывает их шумовыми и газовыми гранатами (в последний митинг граната с газом взорвалась рядом с женщиной, она получила ожоги и язвы на всю спину);
- создала типа полицейский участок с двумя алкашами во главе (которые не работают все ещё);
- не привозит лекарства в больницы и аптеки;
- предлагает бизнесам работать 70/30 - где 70% нужно отдать им, больше 60% магазинов закрылись, больше 95% аптек не работают, остальные 5% открыты, но пустые;
- не привозит топливо для посевной (мои родственники ездили специально в Крым, давали на лапу всем, чтобы хоть немного привезти поляны на их небольшие поля);
- грозится закрыть доступ в Инстаграм и Фейсбук (это значит, что я 100% уеду из Херсона, потому что 6 лет я работала в СММ и тут мне работы просто не будет);
- привезла на 3 месяца медикаментов в детскую областную больницу, при этом скидывались на это обычные россияне (они этим сильно гордятся, но все мы знаем, что если бы их тут не было, то все больницы работали в штатном режиме и все детки были здоровы и живы);
- устанавливают технику в спальных районах (например вчера ночью в нескольких кварталах от меня установили штуку, которая стреляет ракетами. Мы слышали каждый пуск ракеты, дом дрожал. Про соседний Николаев я вообще молчу, туда эти ракеты и летели);
- обещает присоединить нас к себе.

Как же я себя чувствую? Дерьмово. У меня в голове крутится: ЯХОЧУДОМОЙЯХОЧУДОМОЙ. Хотя я как бы и дома. Но не чувствую себя тут как дома. А что ещё, я не чувствую себя в безопасности. И по большей части не из-за российских войск в городе, они нас особо не обижают. Я боюсь тех людей, которые пользуются моментом безнаказанности и убивают людей. За последний месяц на улицах находили десятки трупов с ужасными увечьями. Я боюсь сумасшедших, которых выпустили из психиатрической больницы, потому что там разместили раненых военных. Сейчас эти психи ходят по улице свободно. За час прогулки можно встретить минимум 5 психов, которые говорят сами с собой, кричат или что ещё хуже, пытаются тебя схватить. 45% города уехало. Город пустой.

Я так хочу домой. В свою обычную жизнь, в которой я работала, любила, ела что хотела, ходила куда хотела, планировала, радовалась. Скучаю за той беззаботной девочкой, которой я была. Я хочу быть в безопасности, быть живой. Реву короче.

НАГАДУЮ
ЯКЩО ХТО ЗАБУВ
УКРАЇНА НАЙКРАЩА КРАЇНА НА ЦІЙ НЕДОЛУГІЙ ПЛАНЕТІ.