Заходи в гости. Привози с собой Бродского, Набокова, Канта. У меня уютная кухня и целая куча слонов, спрятанных по рукавам и старым шляпам. Если даже нет настроения, ты все равно приезжай, заходи хоть утром, хоть вечером. Или звони, чтобы сказать, как ноги промокли или ухо продуло. Разберемся и в моем бардаке, и в твоем клубке мыслей. Или просто поболтаем ни о чем.
Я покажу тебе фокус, а может даже два, если объяснишь мне, как такое возможно, что сейчас любишь, а через секунду уже нет.

Скажи мне то, что я хочу услышать уже очень давно.
И я твой.

Именно в тот момент, когда ты бросаешь себе вызов, когда в голове крутишь как мантру 'давай, дай мне повод', и ты готов уже встать и действовать, даже твои ноги принимают такое положение, чтобы вскакивать было удобнее, и внутри ты замираешь, как лев перед прыжком из засады, твое сердце так бешено стучит, а потом в секунду успокаивается, потому что ничего не происходит.

Кто-то хлопнет тебя по плечу, ты проглотишь вязкую слюну, нагло осклабишься и, как из года в год, сделаешь вид, что так задумано, что абсолютно ничего не случилось.
Ты сломаешь себя в любом месте, лишь бы не показать всем, что тебе не все равно.

Но недавно в один из таких моментов мы столкнулись взглядами. И я понял, что кто-то успел увидеть.
И тогда во мне вспыхнула злость, пожирающая все доброе и хорошее.
Не смотри так, будто ты меня знаешь.

мило сердцу лишь то, что не принадлежит. тот, кто мне не принадлежит.
и я, словно фантазер-мечтатель, иду куда-то вдаль, где небо соприкасается с землей.
и во мне живет такое окрыление, какое бывает только тогда, когда ты скоро будешь там, где так сильно и так долго мечтал побывать.
и душа цветет бутонами синих роз.
кто-то в 86 автобусе открывает томик Петрарки, и в этот же момент "мою грудь открывают любовными ключами, чтобы душа могла освободиться от плоти. и следовать за тобой, жизнь моя"

И как же бесит, когда тебе говорят 'нельзя так сильно любить'
Будто любовь это нечто, что можно дозировать, как в аптеке. Будто чувства это как душ, захотел горячее, а потом захотел холоднее.
И словно я это робот с кнопкой вкл/выкл. Как объяснить, что мне ничего не надо, кроме как иногда - по пятницам, например - заходить в гости и так, ничего не обещая и ни о чем не рассуждая, пить чай и говорить, что погодка сегодня чисто Питерская - дерьмо.

Раньше я приходил домой и выплевывал на стол, как ты сказал, все мои шрамы обласканные. 

Мой алтарь как всегда безбожно пуст. И солнце прячется за твоей щекой. 
А я - рычащий, агрессивный дикий зверь - и твои цирковые гибкие пальцы по моему загривку. 
Обласкай меня, успокой, пообещай любовь и 'выкинь мою душу в мусорное ведро'

В следующий миг мои ноги оказываются на палубе корабля, дороги города - мое персональное море, ты - самая опасная для меня рыба в этом метро. 

Окно. Ночной ветер ревниво дергает занавески. Я потерял свою тень. Ты лежишь на кровати, раскинувшись, в необычно длинной для тебя ночной рубашке. 
Я - Питер Пэн гибкий и сильный, словно тростник, вором проникаю в твое окно, держась правой рукой за раму, левой - за подоконник. 

Реальность засасывает в воронку. 

Мрачная комната. Твое тело обнажено, ты стоишь перед умывальником. Коварный змей огибает своим гибким телом зеркало, в которое ты пристально всматриваешься. 
Дверь приоткрыта, я - Ван Вин - смотрю как ты - Ада - срываешь райское яблоко. 
Свет луны играет на тебе бликами, когда ты поворачиваешься в мою сторону и протягиваешь сочный греховный плод. 

Я - подающий большие надежды и желающий совершить нечто великое семнадцатилетний Альбус Дамблдор. 
Ты - коварный хитрый блондин с жесткими конструкциями собственного мира и огромными планами в покорении другого мира, того-что-тебе-не-принадлежит - Геллерт Гриндевальд. 
'Ради общего блага' - все, что от нас останется. 

Так я вижу нас.

Имеет ли смысл писать что- либо огромное и связанное по своей сути? Гораздо проще публиковать в блог картины, будто бы вырванные из книжного контекста. 
Это словно фото страницы, на которой напечатана понравившаяся вам мысль. 
Иногда слова распирают меня настолько, что они выливаются на страницу, напечатанные с ошибками и не отделенные знаками препинания. Мои пальцы несутся за всплывающими в голове фразами, которые стремительно растворяются в воздухе, в сознании. И часто я не успеваю записать. 
Меня может накрыть в любом месте, в любое время. 
Помню, как сидя в кафе, я выхватил у официантки ручку и начал записывать прямо на салфетке, полностью поглощенный самим собой и находящийся где-то за гранью повседневной жизни. 
Вот стихотворения я не пишу, они у меня не выходят, слова не складываются как надо. И стихи это слишком легкомысленно, все начинают с них, а я как-то прошел мимо. 
Я никогда не был… легкомысленным. Это не упрек поэтам, это констатация моего сугубо личного мнения. 
Мне нравится считать себя художником, пусть это и слишком громкое слово для меня. 
Каждую свою запись я разбираю по мазкам. Мазки - это слова. Я работаю над каждым словом. И даже если я пишу слабо, это не мешает мне любить каждую свою картину, потому что каждая написанная картина - это отражение одной из граней меня. 
Я люблю себя по отдельности, каждую деталь в своем облике, и люблю себя в целом, как личность, которая формируется, меняется, ошибается, учится и выбирает между легким и правильным. 
Я умею любить, умею презирать, умею прощать и умею ненавидеть. 
Ненавидеть у меня получается лучше всего. 
Моя любимая книга - это Библия. Она лежит у меня под подушкой. Но я не считаю себя церковным фанатиком и святым. Мне нравится вера как источник новых знаний и чувств, как нравится полидемонизм, как нравится почти все в этом мире. 
И я не могу сказать о себе, что я верующий. Мне нравятся церкви, они прекрасны и захватывают дух. 
Я влюблен во все, что может вызвать во мне эмоции. 
Люди, которые интересуются мной. Люди, смеющиеся вместе со мной. Люди, ставящие себя наравне. Люди, которые не боятся показаться смешными. 
Но больше всего я люблю любить. Человека. Творчество. Самого себя, в конце концов.
Какой идиот не любит себя? Если ты не будешь любить себя - тебя не полюбит никто. Каждый будет считать своим долгом пнуть тебя. 
Смысл любви в том, чтобы тот, кого ты выбрал, всячески способствовал тому, чтобы ты оставался самим собой. 
А меня всегда принуждали меняться и подстраиваться. И теперь я ненавижу тех людей. Я ненавижу почти всех людей из своего прошлого, хоть это и смешно. 
И когда ненависть распускается во мне сладкой розой, я вспоминаю твои глаза, твой голос. И огромная волна нежности во мне к такому неидеальному тебе накрывает меня. 
Моя любовь к тебе - это сирень, фиалки и незабудки. Пошлым удушающим розам в моей любви нет места. 
Это моя история болезни. Не хочу называть имена и даты. 
Этим летом ты с особой жесткостью мне снишься. 
Это сны о том, как я захожу в аудиторию и вижу тебя. Ты поворачиваешься ко мне. И твои глаза сияют огнями тысячи городов. А я странник и только что вернулся домой. 
Я убиваю расстояние, ты успеваешь сказать что-то вроде 'я люблю тебя люблю тебя ' перед тем как отдать моим губам свой грех. 

Жест. Рука. Убранная прядь волос. Хитрый взгляд. Темные волосы. Темные глаза. Мраморная кожа. Если бы люди могли смотреть моими глазами они бы увидели гораздо больше в обычном человеке.
Почему никто не замечает мелочи? Мне вот только они и вспоминаются. Ребра, проступившие на футболке. Синяя кофта на молнии. Перо в волосах. Булочки с абрикосовым джемом. 'У тебя есть зажигалка?'
Аудитория на кафедре мед.физики. Третий ряд. Место справа.
Я захожу в зал и сразу вижу тебя. Все просто - ты и я летим на Луну.

Я должен сказать тебе, что я самый несчастный и жалкий человек. Я менял свое решение по семь раз на день, я обрывал лепестки роз, ломал ветки деревьев и поджигал насекомых, я издевался над животными и не слушал советов, никого не слушал, постоянно спорил, пренебрегал всем миром, я ставил себя выше других, вел себя надменно, ничего из себя не представляя, я смеялся тебе в лицо, я насмехался над тобой в разговорах с другими, я вообще делал много плохого. Но я никогда никому не желал зла всерьез. И я любил тебя еще в октябре. Сейчас, спустя месяц как мы не виделись, я люблю тебя сильнее, чем когда-либо. 

Он ушел. В коридоре еще пахнет свежестью моего облома и терпкостью его гордости.
По радио крутят Джексона, соседи снизу снова ссорятся, жизнь идет.
Помню, мы говорили по телефону, и я сказал о том, что посмотрел фильм **** и что это бред полный, он ответил, мол, подожди и замолчал. Я услышал, как он что-то печатает, как шумит на линии, и как он дышит. Потом тишина, и я уже было хотел нарушить ее, как он заговорил:'только что посмотрел трэйлер. как вообще ты смотрел это говно?'
И улыбка растерзала мой рот.
Хочешь посмотрим какое-нибудь говно вместе? Пусть оно крутится себе на заднем плане, а мы будем говорить о твоих фотографиях и не подадим вида, что кино - лишь предлог, чтобы провести время вдвоем.

Мне приснилось сегодня, что мы ни разу не виделись.
И я готов поклясться, что узнал тебя сразу же.
В твоих руках цветы, в моих - пустота. Я иду за тобой, напряженно рассматривая твою спину и волосы. Знаете, как это бывает? Ожидание и страх одновременно?
Я - отважный капитан, вернувшийся из дальнего плавания, а в следующий миг - Питер Пэн.
Я догоняю тебя.
Ты пахнешь как самые лучшие воспоминания.
Мне снова шестнадцать. Я не знаю таких слов, как ' я больше тебя не люблю'. И все еще верю в человеческое 'верь мне'

Когда контур твоих губ ломается окончательно - во мне сразу же ломается потолок.
Жарко. Душно. Плохо. Хватаюсь за крестик. Твой морок густым туманом, который нечисть варит в котлах на болотах, оплетает меня. И все вокруг.
И почему это замечаю только я?