ты не должен бороться, не должен ломать себя;
просто найди подходящий способ откупорить свою интуицию

лишь полностью отдавшись хаосу, ты обретешь упорядоченность

а знаете, что такое внешняя красота?

ничто

Ранним утром мы завтракали в гостиничном ресторане.
Я уплетала жареный бекон с яйцами, овощи, крепы с нутеллой, виноград, шоколадные сырки и яблоки. Злата кисло смотрела на меня, ковыряя ложкой овсянку, а Леша цедил горячущий чай.
Я болтала с забитым ртом, хохотала и елозила по стулу, а они валялись на самой глубине серотониновой ямы, вяло подергивая конечностями и еле шевеля языками.

- Не пытайся оживить меня, глупенькая, - сказала она, мягко меня поглаживая. - Ты счастлива сейчас лишь благодаря тому, что вчера ночью так сильно страдала. И вновь будешь несчастна завтра, послезавтра, или через год. Нужно наслаждаться болью и тоской, принимая их частью неделимого целого, что образует твое существо, наполняя его жизнью.

Без боли нет счастья, моя маленькая радостная птичка; если хочешь действительно жить - не прячься, а беги ей навстречу, насаживаясь на штыки.

Ведь без смерти нет воскрешения.

мне не стыдно ни за одно свое решение, ни за единое действие;
день изо дня пазл разрастается, дополняясь новыми, бесконечно значительными деталями, без которых рисунка просто не существовало бы.

слова рождаются во мне и изливаются, давая возможность выразить себя, выпустить и отпустить.
мне 22, и я точно могу сказать, что знаю, кто я;
и принимаю этого человека тем, кто он есть.

я чувствую, как сексуальная энергия циркулирует в моем теле, неустанно преобразовываясь;
трансформируясь в океан спокойствия, она расплывается внутри меня, обволакивая мощным магнетическим полем, засасывающим людей вовнутрь.
они летят ко мне, словно светлячки на приглушенный ровный свет, зная, что опасности нет - лишь тепло, уют, пища.

промежутки между изменениями состояний становятся продолжительнее, перепады все более ясными и ожидаемыми:
в одну минуту я один человек, через час уже другой, что не вызывает никакого диссонанса, не требует компромисса - лишь полное принятие;

мне больше нет необходимости возводить вокруг себя стены, притворяться кем-то другим, пытаться кому-то понравиться, защищаться и звать,

я выпускаю себя, и мне хорошо

выходом из рефлексии я вижу только физическое насилие.
выныривание может произойти лишь под влиянием по-настоящему интенсивного раздражителя, который переключит внимание извне вовне и даст необходимый стимулирующий толчок.
боль позволит собрать себя вместе, объединить разрозненные частицы и сфокусировать зрение на субъекте насилия, испытывая злость, агрессию, обиду, желание отомстить. и сексуальное возбуждение

куда девается наша доброта, почему наша личность трансформируется и преобразовывается, когда мы взаимодействуем с людьми, которые любят нас?
осознание собственной важности в глазах другого человека заставляет нас чувствовать себя безмерно большими, но удивительным образом побуждает действовать, словно мы самые маленькие: мелкие, мелочные, гадкие

недолюбленные собой

ты стоишь у края колодца, держа в пригоршнях драгоценные камни
один за одним пропускаешь сквозь пальцы бериллы, топазы, александриты, в надежде услышать всплеск

но молчание неумолимо

словно истинные хобо, мы скитались по голым, каменистым степям.
находя источники света и тепла, мы жадно припадали иссохшимися губами к благодатной почве и грели холодные руки в горячих источниках, бьющих ключом из земли.
нам казалось, что наконец то нашлось свое место: безопасность, уют и пристанище;
мы оставались там сколько могли, полные надежд и ожиданий - невинные чистые души, погребенные в холоде.
огни внутри нас полыхали, сгорая слишком стремительно - не успевая растопить ледяной панцирь, оставляли лишь черную гарь и обожженные ткани.
мы высасывали из места соки, питались им, этим местом жили. орошая его любовью и слезами мы безмолвно наблюдали, как оазис сужается, умирает и сохнет, без возможности принять токсичное присутствие ненасытного существа.
вновь и вновь оставаясь ни с чем, подгоняемые предчувствием смерти того, что было нам дорого, мы вставали на ноги и шли, совершенно опустошенные.
в вечном поиске источника жизни, благословенной весны, мы бродили в степи, внезапно столкнувшись.
отражаясь друг в друге, мы обнялись, не почувствовав за счастьем тепла: застыв в бездвижном танце мы все ждали начала оттепели, без возможности осознать,

что трение льдов никогда не высечет искры.

они озадачили меня, одурачили, обманули

они задали планку, с которой мне придется жить - осознанно, намеренно засасывая меня в пучину волшебного секса, трипов и разговоров о вечном без слов
они показали, что есть место, где я могу испытывать абсолютное, буддистское спокойствие;
что есть люди, которые могут раздвигать твои грани, менять тебя и лепить, как ты сама это делаешь,
что время может растягиваться и сужаться до бесконечности, что с ними поток останавливается и рандомно меняет траекторию движения, стоит им лишь щелкнуть пальцами

я вглядываюсь в горизонт событий, полная напряжения:
я жду, когда смогу увидеть очертания темной, горообразной волны, что закономерно погребет меня под собой

пришло мое время выплачивать

просто жить с любимой подругой и кошками в просторной квартире с большими окнами, выходящими в сад;
просто заниматься сексом ради удовольствия, с людьми, которые уважают тебя и ценят твои желания и чувства;
просто работать в месте, где ты имеешь значение не только как человекомесяц и раб, а как профессионал и личность, как важная часть большой сплоченной команды;

просто жить так как хочется, а не так, как необходимо другим

наша молодость мчится сквозь время, неизбежно и стремительно удаляясь
лица сменяют одно другое, знакомые фигуры становятся размытыми и блеклыми, словно глаза застланы пеленой;
трахали чередуются с большими любовями, ошибки загромождают судьбоносные решения, а мы все несемся вперед, отдавшись на волю неизбывному безудержному потоку, бессознательно, бессодержательно двигаясь в океан

главное знать и помнить те руки, что удержат тебя на плаву, когда ты станешь тонуть
главное точно помнить, кто останется с тобой, когда темная густая вода покроет тебя с головой, и кто будет звать твое имя, пока ты не вернешься к себе

главное уметь отделять зерна от плевел

меня всегда удивляли люди, культивирующие секс как нечто особенное, наиболее интимное и запретное - табуированный акт-кульминация, как завершающий этап развития отношений

но как, позвольте, вы узнаете друг друга?
какова точка отправки ваших эмоций, каков фундамент, на котором ваши чувства строятся?
ведь люди готовы обнажать свои души и намерения лишь после того, как обнажили тела

к тому же вишенкой на торте являются не невнятные конвульсии распаленных неловких тел,
а влюбленность и трогательное взаимное доверие, возникающее на основе реализованного желания людей, которые точно знали, чего хотели, и теперь получают бонусы в виде нежной признательности и глубокой симпатии, в случае, когда к этому есть предпосылки

или просто расходятся разочарованными, но невредимыми

я словно давно усохший шиповник, растущий на скалистом обрыве в обезвоженной, глинистой почве, корней которого коснулась живительная влага.
случился обвал, открывший доступ солнечных лучей к вялым голым побегам, а лепестки расправились и позеленели, открывшись теплу и свету.

мое тело ожило, окрепло и наполнилось энергией; кожа лоснится и сияет - разгладилась глубокая складка между бровей; я просыпаюсь с легкостью, ни минуты не пролеживая в постели: ем много и с большим аппетитом, не пью кофе, вскакиваю с офисного кресла чуть только есть повод;
все кругом счастливы - я хвалю их, говорю что они особенные, что без их вклада в работу ничего не получилось бы;
ласково улыбаюсь грузчикам, строителям, бабкам из лаборатории, ненавистным поставщикам и заебистым работникам бухгалтерии. я больше не ненавижу их, никого не ненавижу: они все восхитительнее тем более, чем сильнее я ввожу себя в искусственный экстаз, с каждым разом дорисовывая новые детали своего неожиданного и фатального эмоционального взлета.

я смотрю в себя и вижу, насколько тонка та нить, за которую я раскачиваюсь от вымышленного страдания до эфемерного восторга.
я придумала себе все, как всегда все придумывала: новая история, раздутая моим сознанием до размеров воздушного шара из кападокии
лишь иллюзия, наверченная вокруг идеи безумной любви, на которую я не способна. любви легкой, светлой: без трудностей и обязательств,

без пары

всю жизнь мы обречены нести за кого-то ответственность, обязаны отдавать львиную долю своего времени на заботу о чьем-то благополучии.
наши родители стареют и нуждаются во внимании, у нас подрастают маленькие братья и сестры; мы находим себе партнеров и отдаем им все свои мысли и силы; мы рожаем детей, а после страдаем от их безразличия.

мы закованы в кандалы этого бесконечного бремени без права на выбор, без возможности отступления.
это крест, который должен нести каждый; и каждый же люто ненавидит любое проявление инаковости - всякую попытку снять с себя тяжесть вины за неблагополучие ближних.

любовь к себе презираема, неестественна. отсутствие альтруизма и полной самоотдачи порицаемо, девиантно.

для каждого, кроме собственно судей.