Пару лет назад, во времена особой нехватки человеческого тепла и черт еще знает чего, мне стала сниться Она.
Я не помню Ее лица. Но Она была прекрасна. Наши ночные свидания были моей отдушиной в дневное время. Я жила мыслью о том, как я закрою глаза вечером и вновь увижу ее. Коснусь ее. Поцелую ее. Тот месяц был как в тумане.
Я никогда не думала о том, что подобное возможно в жизни, а не на страницах подростковых любовных романов. Но я буквально жила ей. Нашими ночами. Ее дыханием у моей шеи.
И вот сегодня я наткнулась на стихотворение, которое я написала спустя неделю почле того, как она исчезла. Мое сердце буквально было разбито. Подсознание состряпало мне идеальную девушку в которую я влюбилась. А когда кризис миновал, она исчезла. Но я до сих пор скучаю.

Собственно, посвящается прекрасной нимфе из моих влажных снов.

Я медленно схожу с ума
Все понимая, сумасшествие близко
И на яву не отойду от сна,
Мечтая вновь вернуться в безну, пасть так низко,
Что не отмыться дочиста вовек.

Средь темноты пустынных коридоров,
Прижав тебя спиной к всем классикам за раз.
Под падающих томиков чуть слышный шорох
Не помня удивленных твоих глаз.

И задыхаясь от биения взволнованного сердца,
Все глупые опаски позади оставив,
Открыть желанию души окаменевшей двердцу.
Позволь сорвать губ ярких солнечный налив.
Позволь. Прошу. Не отвертеться.

Не ответреться мне. Преследует меня
И днем и ночью сладкое виденье:
Касанье мягких губ твоих, сильнее лучших вин пьяня
Вгоняет в краску, множа, множа вожделенье.
Хочу тебя.

Ты - дымка моего неопытного чувства.
Ты - первая моя любовь.
Ты - ситуэт желанья.
Ты - то, что описать не хватит слов.

Ты - губы лишь, которых вкус я чувствую с утра.
Хочу вернуться вновь в забвенье сна.
Хочу обнять тебя, не отпускать ни на минуту.
Насытиться, испить тебя до дна.
И помнить неуверенные томные касанья, прогнав сплошную темноту
Незавершенного творенья.

Средь книжных стеллажей
Позволь немного больше.
Я не могу, я не хочу остановиться!
Еще тесней. Все жарче поцелуи.
И вот, сорвав с бутона губ твоих тот жаркий, долгожданный стон…

Я просыпаюсь. И снова мучает меня тоска.
И вновь я на земле томлюсь в аду.
Все как и раньше, я чувствую вкус сладких губ твоих, была ты так близка.
Дождись меня. Сегодня ночью вновь приду.

Иль ты кто мне. Не важно.
Жду. Люблю.

"Городской романс" - пожалуй, самый любимый мой стих Р.Рождественского. Прочтите его полностью обязательно.
Спасибо заранее.

Мне нужно выйти, спору нет,
но кто ж подскажет, что за дверью,
и где сам выход, сил уж нет
гвоздем копать свой выход из вселенной.
Я так хочу уже войти,
и в этот мир, и в жизнь, и в вечность
и ощутить всю красоту, соль на губах
и ветер в мыслях,
но тяготеет на груди
весь груз надежд, вся тризна жизны,
и сбросить нет совсем уж сил,
О милый мир, подай мне руку!

И со дна его видела волны,
уносящие вечный покой,
и лишь чайки печаль приносили,
забирая все мысли с собой.
А она лишь лежала, взирая,
в сердце космоса, в небо, другой
тихо в сердце любовь замирала,
порождая в замену лишь боль.

Никуда уходить не хотела,
"Сколько, небо ответь, молчать мне?"
И колодец, в себя всю вбирая,
и её, и страданья, и боль,
обещал упокоить собой:
«Упокойся, смирись и замри,
и забудь обо всем и о жизни,
нам и здесь ведь неплохо с тобой.,
да и что от неё, только смыслы».

И в него она спрятала сердце,
убежав от потех и людей,
и от горя, что жить не хотело,
разьедала ей душу лишь мысль,
"Что сама! Что не сможет! Что сдастся!
Что застрянет навеки в мирах!
НО ведь он никогда не вернётся,
так зачем же мне жить?! Только в снах!"

Как жить, когда сами себя не зная,
Бредем потеряны во тьме,
И лишь наощуп созерцая,
Где я, где ты, не видно мне.
И только ветер в щелях свищет,
Всё выдувая наглушняк,
Мои следы он заметает,
И был ли я, тут только знак?
Зачем так сложно нам живется,
так непонятно на земле?
Не это ль кармою зовётся,
И что с ней делать, ответь мне?
К судьбе, к тебе, к себе взываю, ищу ответ,
Ответа нет, ориентир мы потеряли,
а он внутри -
наш тонкий свет)

Тоска, как сука, искусала, меня внутри,
как короед повыгрызала,
всю сердцевину изнутри.
И ты глядишь, не понимая,
в такие мертвые зрачки,
Заткнись! Тебе я вслед орала,
Ты боль чужая, уходи!

Огни горят, она кричала,
И пожирая её плоть,
по телу мука разливалась,
в хлам разрывая её грудь.
"Вернись ко мне!", она кричала,
Но что ушло, уж не вернуть.
И рухнул мир! Так показалось,
Вщент поломав её мозги,
И как в аду, всё извивалось,
Он на полу, она внутри.
Такие муки - плата жизни,
Палатили болью за любовь.
И ничего в них не осталось,
Сгорело всё. Осталась боль.
Но даже зная сей конец,
он вновь позвал бы под венец.

Шар большой, что твердью звется,
На котором родились,
За который умирали
и с драконами дрались.
Из всех правил основное-
Равновесию учись!
Без него на этом шаре,
Хоть держись, хоть не держись,
Нам не выжить, не подняться,
Не взлететь, не полететь,
Ровно к полу прижимает
Без уменья, эта жизнь)

Сансара, -сказала Сара,- как ты меня заколебала!
Ты бесконечная, как сама жизнь, Достала!
"Страдать устала? Начни сначала!"
Сказала жизнь
и снова понеслась
по кругу
Сара.

Пришло мгновенье,
Я и ты, как ускользнувшее виденье,
Как призрак чистой красоты,
Мы вдруг разбились, разогнавшись,
На пыль, на атомы тоски,
О твердь земли,
В один момент разьеденившись,
соединиться на смогли.
И дух стонал, земля вращалась,
Все как и прежде, только ось,
Немного в центра покосившись,
Смотрела в небо: "Ну и пусть.."

… смутное предчувствие рая,
внутри скользит ощущение,
что жива… я,
закрываю глаза я…
внутри как-будто сырая,
снаружи слоями…
каменна… я…
сижу изнутри и взира… я
на мир сквозь глаза
презира… я
себя и этот кусочек ра… я,
что случайно упал
в кружку ча… я…

Выпилила паблик с ВэКа со своим стихоплетством. Думаю над этим и смеюсь. Странно провозглашать независимость от чужой мысли, и в тайне все же испытывать разочарование - никому твои рифмульки не нужны. Какой автор не хочет быть прочитанным? Мы все тщеславны. Творчески люди, хули.
Другой вопрос, что не все следует читать и тогда становится очевидно, что есть современные авторы идущие в ногу с поколением, а есть нытики типа тебя копошащиеся в лабиринтах собственного сознания, не способные быть объективными и по настоящему поэтичными. Плоско, сухо, наигранно. Это травит вкус людей.
Оцепенение. Стихи и были моими дневниками, завуалированными, тайными, горькими, плаксивыми или кричащими. В них во всех была я. Только я. И никого более.
Так тем более… к чему эти все "яколки" другим… увольте.

Я была в каком-то омертвении, когда выпиливала одну за другой все записи, потом фотоальбомы, потом видео (благо всего не много было), потом переводила в группу, удаляла нескольких подписчиков, переименовывала… Вышла сама.
Все исчезло, будто и никогда не было.
И при этом я не испытывала ничего. Ни злорадства разрушения, ни жалости перед потраченным временем. Иные стихи потерялись совсем, так как стало привычкой писать прям в новости, без черновиков и сохранений.
Не жаль.
Я не могу сказать, что я завершила эпоху. Я не могу сказать, что я стою на пороге чего-то. Уничтожение для освобождения места для нового. Нет. Это было как почистить зубы или сходить в магазин. Так всепоглощающе буднично. И есть что-то высокопарное в словах "я мертв", но только они приходят на ум. Откуда это равнодушие ко всему, что составляю я?
Или быть может это освобождение от тщеславия? От попытки найти одобрение в других? Хотелось бы верить, хоть и сомнительно. Писать я не перестану, пусть и делать стала это реже. Но теперь мне не хочется пачкать своим нытьем и нагноением мысли разум других людей. Это видится мне постыдным, жалким. Будто я стою на паперти… и лучше смерть, чем подаяние.
Гордыня бедных
И по-своему я погибла.

Катарсис был, земля дрожала.
Гиены огненной врата,
Передо мною открывала,
Ты, о несчастная моя!
Какой судьбой сюда попала,
того не ведал, правда я.
Одно лишь знал, начну сначала
тебя спасать. За этим я,
сюда спустился, приземлился,
тебя приобнял и пошел,
на бой меж небом и землёю,
на бой меж бесом и тобой…