Мне грустно и я очень устала. Что я могу сказать себе?

Что было бы конечно классно всегда поступать правильно. Но я так не умею и никто так не умеет.
Я оттачиваю свои поступки болью от нарушенных ценностей, я сожалею, плачу, кричу, высказываюсь. Это все было нужно мне.

Я ворочаю боль внутри себя, теперь это ощущается маленьким острым камушком, а не огромной горой на мне. Я ворочаю, перебираю, я вновь спросила сегодня у себя ну как ты, дорогая? Что я могу сделать, чтобы было лучше?

Я вновь начала читать, я купила билеты и поеду на свой день рождение к своей подруге, я впервые побываю в Казахстане. Вчера ночью я была с мальчишкой, с которым много смеялась и если честно, наконец выдохнула. Во первых, я могу смеяться если очень смешно, во вторых существуют мальчишки, способные меня рассмешить.

Но пока
это были лучшие мои отношения. В основном потому что у меня были плохие.

Скучаю по Диме. Пусть у него все будет хорошо

Какой же я мерзкий, маленький, закомплексованый уродец.
Вышла из квартиры раньше чем когда-то. Смахнула слёзы. Села на 520

дни июня, как обычно занятые и суетные, складываются из отрывков, горящие картинок.
вот моя сестра прилетает из германии, и мы просыпаемся вместе утром. как давно-давно в детстве. словно и не было дурацкой нашей разгрузки. мы едим яйца на завтрак с огромным количеством салата.
это я еду в мцк и идет дождь, и я слушаю пласибо, и лениво листаю на телефоне мангу «темного дворецкого», и мое черное платье все в разводах от воды.
это я в типографии. я опять в типографии. и снова в типографии. печатаю что-то для выставки. дипломы и постеры красиво лежат на стойке. мужчина, который пришел заламинировать карточку с номером телефона для машины, разговаривает со мной и берет контакты выставки. я даю их и огромной гордостью. потом ругаюсь на цветокоррекцию.
выставка. как всегда — потрясающая, огромная, шумная, выстраданная. и дает то самое-свое лучшее чувство на свете — чувство причастности к чему-то. причастности к счастью огромного количества людей. мое, наше общее и что-то между.
это мы с сашей стоим на рождественской улице и курим. я на каблуках и с огромным пакетом из фотолаба. асфальт мокрый от дождя. днем саша заплела мне косички, потом мы два раза попали под дождь, потом ехали в мцк, потом забирали фотки, потом пили смородиновый чай. фотолаб, где мы печатаем фотографии для фото-выставки, находится на территории архитектурного университета. и каждый год я испытываю кризис личности, когда хожу туда, потому что в голове все еще есть ощущение, что это должна была быть я. я так хотела сюда поступить. это, кажется, я должна была стоять около ворот с папкой, сдавать сессию и просмотры. но мы стоим около бара и курим, из колонок на улице играет «payphone» группы maroon5. и огоньки над улицей горят желтым. я думаю — как гирлянда пережила этот ужасный ливень? но мы все как-то его пережили. и потом саша смеется над чем-то, и я думаю о том, что стоять сегодня тут тоже очень неплохо.
это саша бьет меня ночью по лицу во сне.
это я утром собираюсь на монтаж и ломаю фен.
это мы с сашей лежим на работе. она что-то печатает на ноутбуке, а я лежу у нее на тазовой косточке и рукой трогаю ее живой подвижный живот. я засыпаю.
это я несу 43 удлинителя в двух огромных пакетах. на каблуках. а это я поднимаю стол по огромной лестнице. на каблуках. конечно, потом я не могу нормально ходить.
это я сижу в суде и жду, когда сашу оштрафуют на две тысячи за незаконный проезд по социалке.
это мы с сашей смотрим вместе ову «кампания», и я рассказываю про себесьяна два часа к ряду.
это мы с моей сестрой едим моти в европейском на киевской. я не помню как мы едем назад, но мне очень приятно, что мы вместе. что мы в одной стране. и что мы одна семья. я так сильно ее люблю.
а это день выставки. я встаю в шесть утра, курю много сигарет и на каблуках топаю с двумя огромными сумками. хорошо выгляжу. пью редбул. обнимаю племянников.
это маша и рома приезжают на выставку, чтобы посмотреть. и мы обнимаемся на входе. и я чувствую радость и гордость.
это я стою на сцене во время награждения, оглядываю огромную толпу людей и отрывочно думаю «вау». вау.
это я возвращаюсь домой к саше после выставки с новой куколкой. и всю ночь ее распаковываю и играю в нее. и саша бесится сначала, но потом берет его на руки и оттаивает.
это я сижу на афтепати с огромным плюшевым велоцираптором на руках и слушаю громкие человеческие разговоры. кукольники вообще не бесят. это такой комфортный вид ебанутой компании, где ты никогда не чувствуешь себя странным и неправильным. я не чувствую с ними никакой общности, не чувствую себя своей. но я ощущаю нечто более важное — полное принятие. и потом думаю о том, что мы со всеми этими людьми очень сильно настрадались от того, что отличаемся от других больше приемлемого. и иметь эти два дня в году — благодать.
это мы курим с мужем моей сестры молча на улице. и я думаю о том, что молчать с пашей очень комфортно. и о том, что я так сильно-сильно по нему скучала, оказывается. но сегодня последний день, когда мы видимся перед его отлетом. поэтому мы обнимаемся на прощание долго-долго. у него теплая худая спина. и я не плачу, но думаю, что он такой удивительный. и что я его, оказывается, очень сильно люблю
это саша целует меня в лоб, чтобы проверить температуру.
а это саша покупает мне теплый ужин, снуп и заботливо расправляет постель, чтобы я приехала с работы и сразу больная легла спать. иногда я думаю о том, что не заслужила такую заботу, потому что ужасно вела себя. а я правда была тем еще мудаком. потом я думаю — она заботится обо мне, потому что любит меня? или потому что любит быть хорошей. в вопросе саши это всё темный лес.
это ты мне снишься, и я внезапно просыпаюсь в холодном поту и слезах. за окном идет настолько сильный ливень, что срывает ветки с деревьев. сашина нога запуталась в моих. у нее холодные-холодные ступни.
это я стою в 9 утра в моей прихожей. в носках. и мы с моей сестрой обнимаемся на прощание. и я так это ненавижу. ненавижу, что у нас больше нет всего времени мира. что опять приходится прощаться урывками. и что опять приходится прощаться. и что опять вокруг будут все эти другие люди, а ее не будет. я плачу моментально, как только дверь за ней закрывается. и потом еду на работу и плачу в электричке. почему-то с годами каждое расставание ощущается атомным взрывом.
это я делаю кошке укол в мышцу. капаю ей в глаза. колю инсулин.
это я курю ночью на станции и жду электричку. и думаю о том, что мне надо срочно поступить в строгановку. и о том, что рисовать снова после такого долго перерыва — страшно. но, кажется, хочется.
это мы с сашей обедаем в пабе. на улице настолько жарко, что кожа начинает плавиться. мы пьем пиво в два часа дня. напротив сидит наш управляющий с работы. он не пьет, а просто ест куриный суп. я наоборот — только пью пиво, о горячей еде даже думать не могу. мы обсуждаем что-то очень взрослое. и я вдруг понимаю, что способна на это — говорить на серьёзные темы за обедом. напротив нас сидит моя кукла-зайчик.
это я лежу ночью 30 числа и не могу уснуть. я думаю о том, что засыпать одной очень странно. каждый день этого месяца мы с сашей засыпали вместе, поэтому сейчас ее отсутствие в постели ощущается чужеродно. некомфортное личное пространство. я снова сплю плохо. и ты преследуешь меня добрым кошмаром. но даже добро может мучительно преследовать. хотя ты никакое не добро, ты придурок. я скучаю по тебе, но очень хочу, чтобы эта тоска меня оставила.
это мой день рождения завтра. и я болею, но работаю бесконечно просто. злюсь и раздражаюсь. но иногда останавливаюсь и думаю о том, что счастья больше чем этой душной пустоты. случайно осознаю, что мои близкие люди существуют. что кто-то меня почему-то любит. что я сама очень много кого люблю. я так много с кем расставалась за этот год и так много страдала от этого. но, наверное, если ты постоянно по кому-то скучаешь, то это означает, что ты просто любишь кого-то. и, чаще всего, они любят тебя в ответ и тоже страдают в разлуке. и если жизнь — череда расставаний, то она одновременно и череда долгожданных встреч. и это, наверное, удивительно.

боже, ну уже почти пять утра, спала бы себе. глупышка.

кому то в голову чаще приходят текста глупых песен, а мне сознание все чаще подкидывает осознание не вечности.

я мыслю, следовательно я существую. и ведь на старости лет, если мне предрешено жить столько, когда нибудь засну и больше не проснусь. и почему только на старости лет, если варианты смертей целая туча: случайная, не случайная, трагичная или смешная, там вариантов на любой вкус и цвет. просто когда то все закончится, закроются шторки как в театрах и совсем ничего: ни света, ни звука. заснуть, придумав что съесть на завтрак и не поесть. перейти дорогу, спеша на работу и не дойти. забить на какой то симптом, запустить, страдать и настрадаться.

там уже и цели не имеют значения, и не будет завтра. не будет и послезавтра. совсем ничего. забвение? даже это слово звучит слишком легко и сложно одновременно.

да и стареть как то некрасиво. старые люди ходящие за ручки, ухаживающие за внуками - это все, конечно, мило. но если спина и коленки так ноют и в двадцать с чем то, то к шестидесяти наверное уже не захочется что либо терпеть. какой я буду старой?

время и цикл человеческой жизни портит мне тут все. мне хочется быть такой разной, мне не хватит одной жизни. мне не хватит одной жизни чтобы добиться всего, чего хочу. а ведь реинкарнации возможно и нет, а с потустороннего мира еще никто не возвращался. казалось бы, вселенная настолько удивительна, и земля наша с миллиардами забавных и своеобразных людей. столько миллиардов лет, столько всего произошло ради образования цивилизации на маленькой планете. и столько всего масштабного, величественного есть за пределами нашей орбиты. а так глупо ограничиться чем то не вечным, так глупо быть в риске чего то: войн, болезней, аварии и пр.

я, возможно, уже не узнаю есть ли еще жизнь за пределами нашей орбиты. я, возможно, не увижу летающих машин которыми люди бредили еще тридцать лет назад. и черт побери, я, возможно, не увижу космос. много чего я не увижу, и это меня расстраивает. «меньше знаешь, крепче спишь» точно не про меня. меньше знаю, больше любопытствую.

Божечки. Я совсем чокнулась.
Я слушаю такой ужасный попс, что стыдно. И ни-че-го-шеньки.
Снова испытала чувство унижения. И я не знала, куда мне от него податься. Я просто лежала на горячем асфальте и смотрела в небо. И слёз не было совсем. Только вопрос. Один и тот же. Постоянно. "Что я тут делаю?". Я чувствовала себя лишней. Неуместной. Брошенной. Вот так вот было. И сказать было стыдно. Потому что я вообще никто.
Но я то думала, что дома у меня всё будет ныть. От одиночества. Но была только такая слегка грусть. Наверное нужно это принять как данность.

Если бы не твой выбор, мне бы не пришлось делать свой.

Два часа болтали с Н. про всякую эзотерическую чепуху. Обсуждали беременность, воспитание и другие моменты. На самом деле я не представляю, что делала бы без нее.

И слов не хватит, чтобы описать мои чувства.

Иногда я сомневаюсь, испытывает ли она ко мне хотя бы половину тех чувств… Но потом я вспоминаю, сколько она для меня сделала и вопросы отправляются за борт. Человек-действие, человек-рационал. Полная противоположность мне. И знаю, за стеной сухой серьезности есть доброе и нежное, возможно трепетнее моего.

и почему я никогда не могу собрать мысли в кучу?
точнее могу, но все таки состояние разобранности часто захватывает меня и я не могу понять куда я иду и зачем, и правда ли мне нужно то, что у меня уже есть
и я ставлю под сомнение все, особенно отношения
тот ли это человек, буду ли я с ним счастлива но честно сказать когда вы в разлуке так долго то уже все ориентиры сбиваются, сложно придерживаться выбранного курса когда время в разлуке равняется времени вместе
год на год
до фи га

Кажется, что я делаю что-то плохое.
Странное чувство. Иногда даже грустное. И сил нет. И не хочется решать. И решиться.
Дни в постели. Любая минутка. Любой вечер уже не может быть по-другому. Обязательно чем-то забыться. И страшно от того, что это так хорошо. Но это кончится. Пройдёт.
И я захочу снова пройтись по улицам или покататься на велосипеде.
Или бог ещё что.
Но пока всё вот так вот.
И без всех.