Я думала, мой нетбук годится только для печатания, и, может быть, музыки. Я ошиблась, теперь он даже это делает с трудом. А занимаюсь испанским я с айфоном. Вчера, когда очень нужно было, а интернет отключился даже у мамы, выяснилось, что айфон работает раз в пять быстрее. Срочно нужно покупать жесткий диск для стационарного и приводить его в порядок, иначе я заниматься нормально не смогу, да и анимешки хочется все-таки у себя смотреть и быть несколько посомостоятельней.

Сейчас я впервые вышла из дома с момента решения о срезании дредов. В пятницу мама согласилась сделать мне массаж, мы разговорились, и сначала я высказала мысль, потом решила, что если вылечу, то срежу, а потом поняла, что нет, совсем хочу волосы. Хочу легкую голову, хочу короткую стрижку и косую челку, хочу свой цвет и экспериментов над собой, хочу из себя чего-то совсем другого. Я уже писала, правда? Дреды перестали быть живыми, их имена больше ничего не значат, они истоньшились от, но это только толчок к размышлениям. Это больше не мое. И внутри я тоже сильно меняюсь. Смотрю в зеркало, и мне странно. Я так люблю их, я привыкла к ним, я уверена, что дреды это не просто «прическа», что угодно, но только не это. Они столько всего со мной пережили, они прошли через вшей и множество покрашиваний, искупались в нескольких морях, ездили со мной в Грузию и Израиль, на обе мои исторические родины, они вместе со мной пережили всю мою боль и весь мой, как сказала мама, пубертат. Зацепинг, Дима, депрессии, книги. Мои дреды пропитаны краской, солью и марихуаной, ритмами, миллионами мыслей и миллиардами нот. А сейчас я с ними прощаюсь, готовлюсь к тому, что скоро они будут жить не на голове, а в пакетике в шкафу, нежно поглаживаю, больше не берусь за крючок. Сейчас у меня есть люди, дорогие и замечательные люди, но никто из них не видел меня без дред нигде, кроме фотографий. Четыре года это серьезно, можно было бы для лишней символичности срезать их ровно в день заплетения, в июне, но навряд ли я сейчас дотерплю. Решение уже есть, осталось только дождаться свободных выходных, трех-четырех дней, позвать Марс, которая уже согласилась, и расплести… пенечки. Поверить не могу, что я думаю об этом всерьез. Когда я заплетала, и последующие годы, я не хотела ни слышать, ни думать о том, «что потом», хотя решение не пришлось искать долго, оно уже давно было готово, и я даже не заметила, когда это случилось. Теперь я смогу быть мужиком в театре и носить парики, если буду еще участвовать в театральной деятельности, если не вылечу. Думаю, раньше окончания сессии времени не найдется. Я представляю себя, какой я буду без них, и вижу кого-то совсем чужого, легкого, уверенного, спокойного, вдохновенного, мотивированного и целеустремленного. Я хочу перемен. Я никогда в жизни не ходила с короткими волосами, а еще много лет мечтала о косой мужской челке и взъерошенных, рваных волосах, у себя, а не у кого-то другого. Надеюсь, что получится, и интересно, как на мне это будет выглядеть. А дальше, конечно же, отращивать, делать кучу масок и ухаживать, чтобы все восстановить. И быть такой как все, хо-хо, ну а зачем выделяться? Мне больше не нужны дреды для того чтобы чувствовать себя крутой, оно и так останется со мной. В чем-то – моя уверенность, в чем-то жизнелюбие, какие-то осадки растафарианства, другое отношение к Африке и к неграм, нежная любовь к регги. Как бы я ни изменилась, внутри и снаружи, я все равно останусь собой. Ребенком или дряхлой старухой. Есть что-то, что никогда не меняется. Мне нужно избавляться от своего консерватизма и привязанности к поверхностным и не сильно важным вещам. Как я раньше бесилась, стоило только кому-то притронуться без моего ведома к Тоше, и то, как я спокойно отдавала его, под присмотром, конечно, но все же чужим людям. Аня в ужасе спрашивала «куда ты дела Полину?». Мне больше не обязательно покупать книжку, и чтобы прочитанное обязательно стояло на полке, я регистрируюсь в библиотеках и активно читаю с телефона. Я спокойно отношусь к тому, что, возможно, скоро мы будем менять обои, и все надписи уйдут. Я с легкостью снимаю старые картины или плакаты со стен и заменяю их рисунками. Я не хочу держаться за вещи. Я больше не так привязана к необходимости именно печатать, именно с нетбука, я спокойно пишу посты со своего самсунга или айфона, если нетбука нет с собой или неудобно его доставать, пишу на ходу или в метро, сразу, и меня не беспокоит измена традициям. Я поняла, что не смогу больше носить кольцо, подаренное Леней, и другие специальные украшения для дред, переложила их из рюкзака в ящик. Я не ношу ничего этого уже полгода. Думаю, я все раздарю на первом же болоте. Даже своего охранника волка, он мне уже помог, а Леня больше не спросит, что с ним стало. Я буду выбирать людей, которым дарить, и не стану жалеть. Я говорила, что все, кто срезают дреды, обязательно потом жалеют. Думаю, об этом я тоже пожалею. Но решения своего не изменю. В наушниках, кстати, играет старое-доброе. Папочка «рок» собранная специально для Саши поместилась не полностью, но определенно радует. Помимо нее на телефоне осталось только регги, энималы и нойз, кое-что совсем-совсем неизменное. Я раньше говорила, что я постоянна в своих симпатиях, что если мне что-то нравится, то оно нравится насовсем. Как я подсела на аниме, яой, мангу, так и сидела из года в год, смотрела, читала. Как заплела дреды, так не собиралась расплетать. Как скачала музыку, если понравилась, значит уже не разонравится, сколько бы ни заслушивала. Последние полгода это меняется. Началось с музыки, небывалое произошло. И сейчас, хотя я и вернулась к старому, многое я буду удалять, и готова к тому, что все это может устареть для меня. Потом я избавилась от необходимости каждый день начинать с манги, приучила себя к тому, что даже если я что-то читаю, то можно остановиться на одном произведении, а не уплывать в это на несколько часов, а то и дней, подряд. А может и раньше начались изменения, с внешнего вида, со стиля, когда я вдруг резко перешла на юбки, потом научилась ходить на каблуках. А сейчас я собираюсь срезать дреды. Не стоит держаться так яростно за внешнее. Не стоит воевать. Война всегда зло, и между людьми с огнестрельным или холодным оружием, и та, в которой вместо всего этого только слова, и даже та, что внутри и почти не заметна. Война всегда зло. Не стоит торопиться и осуждать кого-либо. Ни самых близких, ни знакомых, ни чужих, никого и никогда. Даже если чьи-то действия не соответствуют тому, что я считаю правильным и нужным. Работай над собой, прощай и принимай других. Я глупенькая, мне все необходимо прописывать, да и не по одному, а по десять раз, чтобы понять и начать наконец применять. Ситуации, которые даны мне, чтобы научиться. В первую очередь с Мариной, Аней и Пашей. Я осудила, и, может быть, в своих мыслях я была права, но в своем осуждении я была самой злой и глупой. Сейчас я все очень быстро запоминаю и стараюсь применять. Стараюсь следить за словами, тогда как раньше только беспрестанно твердила себе: «думай, прежде чем говорить, думай!» теперь действительно начинаю думать. Реже, чем стоило бы, и не всегда нахожу нужные слова, но получается сдерживать и останавливать много лишнего. Сотни бессмысленных фраз, вырывающихся автоматически. Задаю себе один и тот же вопрос: для чего ты это говоришь? Если смысла нет, убираю\сдерживаю\передумываю, если смысл не соответствует формулировке, то стараюсь скорректировать, но пока что получается плохо. И думать, и формулировать.

Надо остановить сегодняшний поток сознания и сделать еще немного испанского. Электрички полностью отданы под писанину. На все хватит времени. Постепенно, не сразу, но я выскажу все, что накопилось. И еще, скоро у меня будут волосы.

Во мне больше нет протеста, нет желания быть не такой как все, быть «вне системы», а хочется обратного, и в системе я больше не вижу ничего плохого. Слушаю регги, мне все еще нравится, но что во мне осталось из того, что делало меня дредастой? Что теперь мои дреды? Больше не могу почувствовать, что такого особенного и общего мне казалось во всех дредастых. Да и «в вавилон я влюблена». Я больше не вижу ни "стен", ни "цепей", не хочу ни с кем, ни против кого бороться, мне вообще это не кажется хорошей идеей. Не хочется делать поспешных выводов, да и каких либо выводов вообще. Я об этом просто не думаю, мне не важно. Списываюсь с Пашей (теперь его скорее хочется называть так, нежели Лешим) и его девушкой, которая вдруг говорит, что плохо на него влияет, что с ней - семья и вот уже готовая ячейка общества. Про себя не соглашаюсь с ней, но молчу, потому что не хочу конфликта, потому что Паша - мой друг, пусть мы и не видимся по полгода или даже год.
Alai Oli – Крылья
Alai Oli – Кто я