Сегодня легче. То ли от вчерашних 14к шагов, то ли от того, что солнце щедро заполняет нашу маленькую квартиру витамином D а из приоткрытого окна доносится весеннее пение птиц.
Даже муки из-за резко испортившейся кожи какие-то менее болезненные, что ли.
Ха-ха, какая ирония: раньше меня не парили ни единичные прыщики, ни растяжки, ни даже одинокие седые волоски на голове. А теперь, когда седых волос на видных местах полно (мне еще нет 30, куда вы?), первые морщины и расширенные поры - страдаю. Страдаю по молодости и свежести, когда любой крем/маска делают тебя королевой за 10 минут. И, скорее всего, страдаю я больше от того обстоятельства, что денег на работу со всем этим добром нет: я даже не могу сходить к парикмахеру и отрезать перепаленное цветной краской десятисантиметровое добро на концах. Меня спасают только бесконечные масла/несмываемые средства/спреи, которые еще не кончились, и то не до конца.
А еще мне по-детски обидно. Релокейт был в большей степени из-за мужа, хоть я и приняла это решение самостоятельно. Теперь, из-за его же поисков, трудностей и вынужденной жизни только на мою зарплату я не могу позволить себе полноценный косметический уход и есть ощущение, что от этой невозможности начать работу с проблемами как можно раньше я делаю себе только хуже. Ребенок внутри подначивает: почему мы жертвуем собой опять? Почему ради нас не жертвуют мужской гордостью и не идут временно на любую нормально оплачиваемую работу?
И я его успокаиваю. Черт подери, я успокаиваю его почти каждый день и мне даже начинает казаться, что он берет верх. Я стараюсь напоминать себе о том, что в свое время мне дали шанс уйти в другую профессию и мы перебивались почти полгода в сложностях, прежде чем я рванула в свое первое достойно оплачиваемое место.
Но иногда объяснить что-то ребенку бывает целым челленджем.

Почему я оставила свой бумажный личный дневник дома? Я не знаю. Я уже ничего не знаю, за исключением того, что нигде не ощущается как дома. Возможно поэтому я его и оставила: попытка сохранить на периметре двухкомнатной квартиры некий остров спасения, о котором в минуты кризисов можно вспоминать как о безопасном месте. Представлять себя там, укрывшуюся одеялом в цветочек, представлять, как пасмурно за окном и музыка еле слышно доносится из динамиков приоткрытого ноутбука. Представлять, что мы никуда не переезжали. Представлять, что всего этого ужаса в феврале не случилось. Представлять, что муж успешно устроился на ту работу, на которую хотел, а я все так же тружусь в теплой и тесной продуктовой компании на удаленке.
Тем более неуравновешенно я себя ощущаю, когда мой мозг напоминает, что я даже не в состоянии обозначить более-менее четкие рамки простого гостевого визита на родину. Не знаю, когда увижу маму с отцом, когда зайду в маленький магазин у дома, который всегда полон "синяков"; не знаю, когда смогу вновь ощутить вкус сырка с пандой во рту или вдохнуть запах мокрого асфальта после дождя под домом, который почему-то ощущается острее, чем где-либо в другой части родного города.
Я больше не работаю в продукте. Экономическая нестабильность привела руководство к сокращению и выкинула меня молодой рыбой на безумно сухой берег. Я двинулась дальше, забралась на десяток ступеней повыше, но иногда тоска по людям меня не отпускает.
Муж не устроился туда, куда очень хотел. Он вообще никуда не устроился и последние 3 месяца я вижу его метания и поиски себя, неудачные попытки и то, что в чем-то он уже сдался. Ему тоже тяжело, я знаю. Но почему-то ощущаю себя с тонной ноши на плечах в итоге, полной вынужденного самоконтроля и какого-то глухого отчаяния, которое все тяжелее скрывать.
Я устала. Я не знаю, как себе помочь.