сегодня, делая то, что я умею лучше всего - жалея себя по всем известным причинам, я настроена забивать своими терзаниями сеть - как показывает практика, по прошествии лет мне становится интересно скользить взглядом по своим же мыслям.

но мыслей, как таковых, нет, только что-то такое, сплетенное в клубок, едва ли отличимое друг от друга, и прикрытое тревогой, как покрывалом, сверху.

у меня есть бесполезные воспоминания - недавно я писала, что хочу новых воспоминаний, воспоминаний о приключениях, хоть каких-нибудь.

у меня появилось бесполезное воспоминание о том, как мы заблудились в лесу, в мороз, когда снег в некоторых местах доставал до колена, и сверху взялся ледяной коркой.
мы зашли в лес, когда было начало второго. в тот день темнело в шестнадцать двадцать, и под ногами сверкала священная для знающих людей лыжня.

птиц в этой части леса не было, всего одна или две на верхушках. оскорбленные принебрежительным отношением ввиду отсутствия у них родства с совами и особой фотографической ценности маленькие точки, привет и прощайте.

врезанный в дерево монитор, сосны, чей-то дом за пустошью, черные тени, мужчина, возникший из ниоткуда, и так же внезапно пропавший - вы с ним вежливо поздоровались, а затем я шутила, что это был один.

телефон замерз еще на пустоши, выход нашелся над оврагом, а когда чей-то дом стал различим только крышей, мы посмотрели на карту и проголосовали, что возвращаться нужно той же дорогой, что и пришли, а не выходить совсем в другой местности, совсем в другом населенном пункте.

обратной дороги не было, и была совсем другая пустошь, и был совсем другой овраг, и было тихо.

карта сходила с ума, и упрямо показывала речку. темнеть начало, когда мы переходили речку - пропасть, держась за руки, цепляясь за хилые растения, и вбивая носки берцев в мерзлую землю и снег. угол подъема в восемьдесят восемь градусов сменился углом в семьдесят. у тебя болели связки в той руке, которой ты меня держал. ты ни слова мне не сказал.
тропы всё не было, трамвайных путей - тоже. только долгая дорога через снег и кусты, наивная радость при нахождении следов шин, неизвестный остров цивилизации, обойденный стороной - карта вела в другую сторону, прочь, вдоль, обратно.

найденный трамвай - пришлось прыгать с рельс в снег при виде его фар, с насыпи, вниз, и - чья-то земля. неогражденная в том месте, где зашли мы, залитая фонарями и окруженная заборами, как база, - с другой.

"радиационный контроль, диспансер, склады", - сказала карта часы спустя. "как вы попали вовнутрь", - спросил сторож. - у нас вокруг забор". - "здравствуйте, сегодня праздник", - бодро сказала я.

дорога. дорога с машинами, дорога из асфальта, дорога, на которой можно идти, не проваливаясь по пояс, но я вцепилась в твою руку, потому что…

мы пели песни из мультфильмов. черный плащ, чип и дейл и еще утиные истории. в лесу я прочитала тебе лиличку. я тогда не знала, что дым табачный воздух выест.

дома отлепляла от себя обмерзшую одежду, и с любопытством разглядывала щеки в зеркале - в прошлый раз я заработала обморожение, а в этот - нет. мне не было холодно. ты спрашивал.

это все, что у меня есть, и мне кажется, это катастрофа. ты мой лучший друг. ты мой единственный друг. дорожи мной.

сегодня снова не получилось. пила текилу, а текила не вино, текила как водка, она грустная. сегодня я ауткаст, и третье колесо, как всю свою жизнь, господи боже. началось нормально, закончилось отторженно, и виновата я. я извинилась, но что это даст. ничего. люди не меняются, и мои попытки заканчиваются царапиной на гитаре, и холодным: " у всех бывает". ну что со мной. что со мной такое, где я.

пробиралась через высокие камыши к озеру, как через джунгли, - вырвалась, остановилась. в воду прыгнула лягушка, рядом пролетела красная стрекоза. на противоположном берегу было полосатое поле, за спиной заросли, справа - забытый табурет с надписью "не трогать, пользы не принесет", слева - сколотое дерево.
я была сегодня чуть живее, чем вчера. я сегодня видела свои любимые, солнцем залитые холмы.
я бы жила там счастливо. чуть более счастливо. я была бы там счастливей чаще, чем здесь.
играли мои диски. сделала фотографий, и сняла на видео, как шумит на ветру высокая, в полтора моих роста, трава.
что нужно в таких местах. копаться в огороде, разводить кур, уток, воспитывать собаку. а город для меня - как для загнанного в тупик стена.

а небо сегодня, правда, было почти нереально красивым для города-миллионника. давно не видела столько звезд в таком чистом небе.

не собиралась пить совсем, и все равно сделала пару глотков, и чувствую просто, как охуевает с таким трудом вылеченное здоровье. очень вообще не айс, надо бегом это из себя выводить, и больше не
вышла из транспорта на три остановки раньше, они оказались едва посильными, шото дохуя, так еще и на трасе тормознул водила передо мной, и стоит, мигает. в сторону никуда, там только бордюр вдоль стены, иду мимо. девушка то, девушка это, денег не надо, просто садись. ебать, думаю, только сегодня рассказала печальную историю из детства, и тут на тебе. но он просто уехал. ура.
он меня не обнимает уже.
и пассивная агрессия это просто пиздец, мы посрались в первые же пять минут, наверное, по-моему, это впервые. он огрызается, он делает, что ему вздумается, он кривит лицо, он то говорит одно, то другое, то все нормально, то смотрит так, словно я ему жизнь испортила. и опять ты красивая, ты такая, и давай на людях, чтобы все слышали, я извинюсь за то, что я тебе сказал нет. и ты такого к себе не заслужила.
я опять прокуренная, и даже после душа не выветриваюсь, и он курит мне прямо в лицо, у меня сохнут губы, он спрашивает, так что, как пила, спала с кем-то, а глаза мертвые, словно о погоде. нет, блять, не спала, и не буду.
мне стало намного легче с ним быть, хотя бы потому что я знаю, как это - не чувствовать ничего. я не чувствую ничего. я люблю его, но у меня глаза такие же, как у него, и все нормально теперь, мы равны. но мне стало сложнее, потому что он забывает все на свете, он противоречит сам себе, и он злится на меня, он огрызается на меня. и я вдруг могу, представляете, огрызнуться в ответ. он щелкает меня по носу, как ребенка.
она мне сказала, ты не должна за ним бежать, и в реальном мире любовь нужно заслужить. это очень трезвое решение, правда, особенно, не любить тех, кто не любит тебя, но дело в том, что когда принимали решение любить, я, наверное, спала.
очень голодная к тому же.
мне нужно меньше пассивно курить, я чувствую каждую пору

одно из четырех семян взошло за ночь. я пискнула от умиления. маленькие вещи приводят меня в восторг. расти, расти, расти.

подсвечивая фонарем, через мерзлые сугробы. открытая пачка печенья в рюкзаке, ботинки скользят, следы лап в снегу. в небе пару звезд видно, платье - не самый разумный выбор, но удобнее всего, когда нужно куда-то взбираться. пустоту можно заполнить иммитацией бардовской песни, руки можно согреть об твои, повторяя, чередуя, то "ходор", то "руку". выйти на дорогу, к фонарям и запаху бензина. это был хороший день, один из тех, которые вспоминаешь сразу после морского берега и ярмарки, неона браслетов и огней колеса обозрения. но это уже прошлое, нужно жить ради новых дней.

скоро можно будет спать в траве.

мне почему-то казалось, что, зная источник проблемы, можно как-то избежать предсказумого результата, но, выходит, что нет. меня это не устраивает, но, наверное, лучший выход - это перестать об этом думать.
это как в муми троллях - они, конечно, выбираются на лодке к маяку, но это случается редко, и затем они возвращаются к обыденному, к трамвайчикам из пенки и украшениям для крыши в форме луковицы. муми тролли рады снусмумрику, но только потому, что он уходит - иначе с ним не ужиться. для того, чтобы путешествовать вместе, нужно быть малышкой мю, помещаться в полах шляпы - а это зависимое положение. муми тролли просто рады.
почему бы не взять в пример.
да, но временами я именно что муми тролль, сидящий на мосту рядом с голубой купальней, и ждущий снусмумрика, и это мне совсем нелегко дается. потому что у меня вондерласт, у меня ломка, и мне нужен друг с рюкзаком.
а если бы он не уходил, мне кажется, я бы не уставала. но он уходит - так делают все снусмумрики. иногда на год, на два.
тут бы поступить проще, но не было такого большого приключения, которое бы зарядило меня энергией на то время, что его нет. мне хватает на недели. и это как-то совсем нехорошо. не хочу в этом признаваться - это написано на лице.

можно мне сегодня в честь дня рождения расписаться немного? можно?, да, хорошо. вышел новый тизер. я вчера была очень рада весеннему дню, снято так красиво, и краски такие, как мне нравятся, но которые почему-то не используют в фильмах (мне почему сыр в мышеловке так нравился - там были эти цвета), и музыка очень моя, такая, чтобы спешить под нее куда-то - в дневном транспорте ли, или просто, в погоду, когда солнце и ветер - и улетают полы платья. сегодняшний более злой, что ли, если весенний день голубой и зеленый, этот тизер рыжий и серый, и бит такой же. хоть что-то хорошее. один клип выйдет завтра вечером, как подарок мне на двадцать три, а второй - вечером девятнадцатого, как раз перед защитой.

все хорошо ровно до того момента, пока кожа не почувствует, что ее нужно обнять. вместе с измененным набором звуков, которые обозначают возраст, ставится все более очевидным, что еще немного, и все, даже через стоковый не продашь.

я о многом думаю, но, вместе с тем, абсолютно ни о чем. я чувствую себя по-разному плохо, в этом вся разница, день за днем. иногда, я прочитала, что это называется отношениями активации, я взваливаю на себя миссию кого-нибудь (конкретного) спасти, под чем я подразумеваю следующее: я пинаю себя на выход из дома, временно становлюсь экстравертом, энтузиастом, оптимистом, активистом, игроком на гитаре, пекарем и аптекарем, и затем, выдохшись, останавливаюсь и удивленно задаюсь вопросом, а где, собственно, результат, почему самопожертвование не сработало, почему ты меня не любишь. но пока я не выдохлась и не остановилась, я чувствую себя относительно хорошо - как другой человек.

сегодня мне двадцать три. существенно это меняет только набор звуков, который мне придется озвучивать, и чувство, которое с каждым годом становится все более и более липким, - оно только усилится. не считаю, что человек с годами становится лучше. человек не вино. он стирается об атмосферу, и начинает гнить.

я думаю. я думаю об одиночестве, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о страхе, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о себе, потому что люди думают о себе постоянно. я думаю о комфорте, потому что с годами люди видят в нем все больше смысла.

я думаю о том, почему ты меня не любишь. не потому, что я сама что-то чувствую, а просто потому, что разве ты не видишь, как я хочу, чтобы меня кто-то любил - у меня, наверное, в глазах отчаянье.

я не могу так, не могу, стараюсь, очень, но мне нужно движение, понимаешь. мне нужно, чтобы вот эти отношения активации были взаимными. мне нужно что-то простое, и понятное. щенячью нежность - испытываю, знаю. заботиться - хочу. этого мало - потому что все, что у меня есть в ответ, это какие-то случайные фразы, полуночные завывания, и обещание, которое едва ли значит что-то, потому что в нем нет временной рамки.
если бы мне было пятнадцать, как в день, когда мы впервые встретились, или хотя бы семнадцать, как в день, когда мы впервые поговорили, был бы смысл цепляться.

все это бессмысленно, и тебе это не нужно, и я даже не знаю, нужно ли это мне - я просто тону, стираюсь об атмосферу, думаю об одиночестве, и вспоминаю, что когда мне было страшно, я думала о тебе. это единственная причина.

в другой реальности, может, в другой жизни, в других условиях, при другом раскладе - мне нужна была бы девчонка в белой футболке и тарелка с черникой.

в этой реальности мне хочется быть, как все. мне хочется никогда не сталкиваться с тем, что заставило меня шарахаться от прикосновений. мне хочется понятных вещей. мне хочется линейности, мне хочется прогнозируемости, мне хочется понять все то, чего я не понимаю.

с тобой я счастливее, потому что перестаю быть собой. я все думаю, думаю, думаю.

думаю о болевом пороге, думаю о повседневном, думаю о здоровье.
я думаю о здоровье. мне двадцать три, я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью.

я в океане. океан глубокий. я кит, 52 герца.

я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью. я думаю о здоровье. настойчиво думаю. я не могу отделаться от этих мыслей.

но когда я засыпаю, я думаю о тебе.

много лет назад, может, не так уже и много, на лестнице, я запаниковала, и сказала "нет", носки моих кед взметнули желтые листья, когда я сбегала домой - тогда самым простым был темно-серый свитер, его красные с мороза щеки - через несколько месяцев и на несколько лет. сейчас думаю об этом тоже, казалось чем-то значимым, теперь - нет.

я не должна зависеть от кого-то, чтобы быть кем-то другим, чтобы чувствовать себя иначе. но это человеческое. об этом написаны статьи и книги. это социология, это биология, это жизнь червей в восковом яблоке.

я смирилась. я привыкла. я устала. я хочу.

знаешь, что самое смешное - а он, темно-серый свитер, красные щеки, пожелал мне самореализации. скажите это мне, носком кеда взметающей листья, тогда, что в час сорок десятого февраля две тысячи семнадцатого я подумаю, что, а ведь самореализация - это когда пускаешь себя в расход. а когда стираешь себя об атмосферу - это самореализация? в конце ведь ничего не останется, наверное, да.

в книжках мы могли бы встретиться под вишневым деревом, или когда бы начали цвести яблони. если я начну задыхаться от жалости к себе, сойдет за аллергию.

не нужно утешать, не нужно веселить, нужно косвенно сочувствовать. теперь ясно.

не могу найти нужное. перекидываю нитку со спицы на спицу, думаю о старости, кремации, сознании, спрее от клещей/комаров и о благих намерениях.

а из головы все равно повылетают все мысли, останется только одна, так зачем же мне думать, у меня и так бессонница. нужно просто слепить из себя человека, а о том, как слепить из себя девушку, волноваться смысла нет. когда появилась эта родинка на щеке, интересно.