Все меньше места для меня и моих настоящих мыслей там, где я провожу большую часть времени. Чем больше ощущаю свое влияние на людей, тем меньше хочется писать правду. Могу писать здесь, но что будет, если я обману себя снова? Может так будет лучше. И я все таки бесчувственный, не думаю, что всем стоит это знать, не думаю, что мне стоит снова об этом там писать.

Театр начинается с вешалки… Хотя у нас их чаще всего называют «плечиками», я на самом деле так и не поняла, как будет правильно, да и не суть. Если я приду в театр зрителем, то, наверное, я попрошу «плечики». По привычке.
В нашей работе много тонкостей, мы тщательно следим, чтобы посетители театра не потеряли номерок, не разбили бинокль, не забыли сумку, а так же не ушли от нас с плохим настроением.
Я – гардеробщик.
На самом деле, я ещё новичок в этом деле, и работаю буквально вторую неделю, однако уже успела проникнуться атмосферой театра и все необходимые действия выполняются на автомате: «Здравствуйте! Не хотите взять напрокат бинокль? Вот ваш номерок, пожалуйста. Приятного вечера!» Больше всего мне нравится общаться с гостями театра, да и просто наблюдать за ними. Для многих поход в театр, это как выход в свет, красивые платья, строгие костюмы, дорогие украшения, элегантные прически – глядя на некоторых людей, мне кажется, что они собирались в театр, как минимум, с 9 утра (ну я бы точно такой марафет часов 7 наводила).
Я много раз была в театре, но никогда не задумывалась о том, сколько времени и сил тратят люди, чтобы нам было просто комфортно сходить и посмотреть спектакль. Да и вы, наверное, никогда не заморачивались на этот счёт. Но если всё же интересно, то я расскажу.
Итак, начнём.
Старт рабочего дня начинается в 17:45 (это крайнее время, когда я могу войти в театр, и гордой походкой устремиться в сторону дверки с надписью «гардеробщики»). Поскольку опоздания у нас щедро вознаграждаются штрафом, я, зная свою уникальную «пунктуальность», стараюсь выходить из дома ну очень сильно заранее. Наверное, поэтому я постоянно приезжаю на Маяковскую с запасом минут в 30-40 и неспешно отправляюсь за стаканчиком кофе в ближайший кофикс (если кто не знает, это сеть израильских кафешек с фиксированной ценой, как фикспрайс, только кафе).
Кстати, в местном кофиксе можно благополучно просидеть всё оставшееся до смены время, в ожидании своего двойного карамельлатте и клубничного чизкейка, он(кофикс) слишком популярен, так что очереди бывают просто гигантскими.
Но вернёмся от обсуждения мини-кофейни к работе: закупившись вкусняшками, я со скоростью улитки направляюсь в сторону обители искусства. Справа от меня люди безмятежно раскачиваются на качелях (если вы не качались на качелях рядом с памятником Маяковскому, вы не познали всю прелесть жизни), а слева расположилась Московская Филармония имени Чайковского, следом за которой находится театр Сатиры, а вот уже прямо рядом с ним раскинулся сад Аквариум. Если вам когда-нибудь доводилось прогуливаться здесь по вечерам, то вы просто не могли не оценить всё очарование Аквариума – по вечерам здесь включают подсветку деревьев и на долю секунды кажется, что ты попадаешь в сказочный лес. Кстати, именно сюда-то мы и направляемся, в сад Аквариум. В левом углу сада спрятался один из моих любимых театров Москвы и по совместительству источник моих доходов – театр имени Моссовета.
Три стеклянных двери за спиной и я в здании театра. Охранники не сильно нас запоминают, поэтому я вежливо здороваюсь и с важным видом прохожу в сторону гардероба, пока он не принял меня за наглого зрителя, проникшего в театр раньше времени.
Минут десять нам даётся на то, чтобы переодеться, подкраситься, причесаться (ходит легенда, что нельзя ходить с распущенными волосами, но я упорно нарушаю это правило). После чего, мы одетые с иголочки в чёрные брюки, рубашки и бардовые жилеточки со значком театра, забираем у старшего смены (точнее старшей) наши бинокли, ручки, листочки, мешочки и выстраиваемся на линеечку, на которой нам и сообщают, кто в каком гардеробе стоит, и какой сегодня будет спектакль, а самое главное – сколько он будет длиться.
Всё, что идёт дольше трёх часов – спектакль на выживание, хорошо, если будет чем себя занять – я обычно пишу конспекты, делаю домашку, читаю Карамазовых. В телефоне сидеть, кстати, нельзя, карается штрафом в размере 1000 рублей, хотя это мало кого останавливает, к тому же, особенно телефоном-то и не воспользуешься – связи здесь почти нет, а пароль от местного вай-фая знает узкий круг избранных, которые хранят его в строжайшей тайне и никому не разглашают под страхом смерти.

На часах 17:55, через 15-20 минут будут запускать людей, а мы в это время расходимся по позициям, протираем бинокли, расставляем всё по полочками и начинаем ждать. Я как-то недавно пошутила, что за несколько дней работы в театре у меня выработался рефлекс стюардессы – постоянно улыбаюсь. Приятно, когда тебе улыбаются в ответ, тогда твоя улыбка становится менее натянутой и более искренней, так и работать приятнее, и общаешься с гостями куда охотнее.
18:15. Первые зрители заходят в театр и оглядываются по сторонам, кто-то в поисках гардероба, кто-то в поисках зеркала, а кто-то просто восхищается убранством театра, хотя в Моссовете оно, честно говоря, хромает. По крайней мере, на первом этаже.
18:30. Людей становится всё больше, постепенно около окон гардероба выстраиваются небольшие очереди, нет, это не мы плохо работаем, просто людей слишком много.
18:50. Звучит второй звонок (если это, конечно не Ladie’s night, он постоянно опаздывает), все очень торопятся, никто не хочет упустить начало спектакля. Я так думала. Раньше. Торопятся далеко не все, кто-то неспешно направляется в сторону буфета за бокальчиком красного вина и пирожным «Корзиночка».
19:00. А вот тут начинается веселье, прибегают опоздавшие, которым нужно срочно помочь раздеться и отправить в зал, ведь через 10 минут после начала спектакля вряд ли кто-то впустит их в партер, бабушки-билетёры очень строгие, и за сильные опоздания могут сослать вас в амфитеатр до антракта, и только после него вы сможете благополучно пересесть на свои места в партере.
Где-то до половины восьмого приходят опоздавшие, а потом уже ждать кого-либо просто не имеет смысла, и вот тогда-то мы остаёмся один на один с огромным гардеробом. О том, как тут бывает скучно, я уже рассказывала несколькими абзацами ранее, иногда минуты в ожидании антракта тянутся очень медленно.
Антракт. Вот тут меня настигло очередное удивление – люди уходят во время антракта. Нет, не так. ЛЮДИ УХОДЯТ ВО ВРЕМЯ АНТРАКТА. Домой. Совсем. Как можно заплатить деньги, прийти на спектакль, и уйти на середине?! Это как начать книгу, прочесть до середины, закрыть её и выбросить в помойку, ты знаешь, как всё началось, как развивались события, а потом повествование просто прерывается. Я искренне не понимаю, как это возможно, но таких любителей «захлопнуть книгу» я встречаю всё больше и больше.
После антракта начинается вторая половина томительного ожидания, только теперь уже ожидания разгрузки. Хотя на самом деле мы далеко не разгрузку ждём, а момент, когда это всё наконец закончится, и мы отправимся по домам, потому что разгрузка, это демон, которого я до сих пор иногда побаиваюсь, особенно в те дни, когда идёт два спектакля или один очень популярный (ex. пресловутый Ladie’s Night, Casting/Кастинг, Иисус Христос – Суперзвезда и т.п.).
Люди приходят и начинают требовать свои вещи с таким видом, будто если я их сейчас же не отдам им в руки, они разнесут тут весь театр, а таких недовольных целая очередь. Точнее, две. Одна очередь обычная и очень большая, а вторая очередь людей с биноклями. Напоминаю, что наличие бинокля (естественно не своего, а того, который был взят на прокат в гардеробе) даёт право забрать одежду без очереди. Вот мы и получаем на выходе очередь недовольных жизнью людей и очередь для тех, кто без очереди.
Сильнее всего за смену выматывает именно разгрузка, потому что ты не только носишься как электровеник, так ещё и каждый бинокль проверяешь: не дай бог разбили, раскрутили, уронили, отломали. Но самое страшное (для меня) это услышать «Ой, девушка, а это не моё!» И после этого начинаешь бегать и искать то, что действительно нужно было отдать. Ну ладно, найти нужную вещь, допустим, у меня получилось, а вот что делать с той, которая осталась? Чья она? Кто её хозяин? Вот и трясёшься в ожидании очередного посетителя с кислой миной, который должен опознать и забрать свою потеряшку.
И вот, последние гости забрали свои вещи, и я наконец свободна, собираю бинокли в корзиночку, выбрасываю мусор, выключаю свет и выхожу из гардероба.
На сегодня моя миссия завершена, но завтра я вернусь вновь, чтобы повесить, возможно, ваше пальто на крючок.

Мне нужно ваше внимание. Мне нужно, чтобы вы все (все) дружно пришли ко мне спокойными и радостными, без тревоги и беспокойства, обняли, рассказали интересные истории о том, как вам было хорошо пить молоко с овсяным печеньем и не нравилась перловка, смотрели на меня с одобрением, интересом и восхищением, готовые слушать и понимать, создавая уверенность, что со мной все более чем в порядке, и приняли все мои ошибки, все мои недостатки, вычерпали бы всю мою неуверенность из моего вечно полного самоуничижением колодца.
Потому что правда в том, что я почти все время ощущаю себя хуже тебя, и тебя, и тебя, и ни на что не годной, а если и нужной, то временно.

На самом деле мне нужно свое внимание. И свое прощение, одобрение, деятельный интерес и уверенность. Мне нужен свой контроль над жизнью и отсутствие вины перед собой, отсутствие невыполненных обещаний, количество которых множится, острота переживаний из-за которых давно утратилась.
Я вас люблю, но колодец моей благодарности и способности восхищаться вашей красотой должен быть обрушен на вас.

Не могу понять меня клинит или нет. В один миг мне кажется, что я ему совершенно безразлична, в другой - я ощущаю отдачу и загоны уходят. Но это все настолько циклично и с завидной частотой происходит, что кажется, будто я схожу с ума. Надумываю я себе или и правда что-то идет не так? Нет уверенности ни в первом, ни во втором.

марионетка родительских амбиций, тлеющая в давно сгоревшем карточном домике мнимой семьи.

все началось с вас и длится по сей день. головная боль не стихает с самого утра и, надеюсь, не закончится никогда, дабы рассеянность и бездействие нашли оправдание в этом.

"а ты не мог бы быть чуть проще?" - смазливое личико становится отвратительно тупым, мне хочется ударить тебя головой об стену, как это делал твой папаша, следовать семейным традициям, но сдерживаюсь.

город грехов для низкоранговых сошек: жеманные мальчики с задатками придворных шлюх и отчаянные девочки, готовые на все, лишь бы мужское подобие периодически маячило в поле зрения иссушенной роговицы. ни у тех, ни у других нет ничего общего с образом чести и уважения. их тела омывают сточные воды, их ждет изгаженная сородичами мышеловка.

все, что они любят во мне, то и ненавидят. знают ли они меня? задаются ли вообще какими-то вопросами?
у изголовья смиренно наблюдает за представлением колба из тонкого стекла, в которой ждет своего часа крысиный яд.
тебе не хватает дыхания, и ты падаешь мне на плечо, как актриса из провинциального цирка уродов.
в твоей полупомятой пачке пресловутого мальборо теперь покоится ампула с цианидом.
это для меня.

"они же как собаки. бывает, смотришь на собаку - глаза умные, но чаще наоборот, так и с человеком".
рыжие волосы уносятся прочь. мудрость их носительницы, впрочем, задерживается на грязных улицах моего города.

"да что ты о себе возомнил? спустись на землю".
сейчас я стряхиваю пепел тебе в ладонь, а ты продолжаешь ее держать подле меня, пытаясь унять в голосе дрожь и смятение.
а я ведь - никто. чувствуешь, как пахнет чуть подпаленная плоть?

Не смотря на то, что предпочитаю красный фруктовый чай, дергнула рука, взять черный со вкусом клубники. Особого вкуса клубники я не почувствовала, конечно же. Но поверила в "рекламное" описание сего чая. Да и вообще, не уверена, что он мне понравился. "Гавно откровенное", подумала я, допивая.

С людьми почти так же. Собственное описание себя не всегда соответствует реальности.

Осознание того, что моя навязчивая социофобия достигла своего апогея настигло меня недавно в метро. Я зашла в вагон встала напротив какого-то парня, тот освободил мне место, я оглянулась, подумала, что он уступил кому-то, никого не увидела рядом и села. Тут же напротив меня встали две девушки и я поняла, что одна из них, возможно (но не точно), беременна. Она сама по себе довольно крупная, я без понятия живот это с ребенком или просто живот был, но суть в том, что меня вдруг резко накрыло чувство вины перед этой девушкой, мол, я заняла место, которое он уступил ей (что, конечно, не точно, но, блять *звуки негодования*, это же я и моя социофобия). Сижу я, значит, такая и чувствую вину. И будто бы все напротив и рядом сидящие меня осуждают. Одна остановка, две остановки, где-то между те девушки сели на освободившееся места, а меня всё кроет это неловкое чувство, что [ты_идиотка_которая_заняла_чужое_место]. Вот это пиздец фиаско, братан. Потом я поняла, что мой мозг творит какую-то откровенную дичь, очень ясно и четко впервые я это осознала. Как будто меня чем-то шибануло хорошенько. Сама себе обосновала, что ничего ужасного и преступного я не совершила. И перестала об этом думать, как только вышла из метро. Просто послав эти ебучие прелестные донельзя мысли подальше. Но пока сейчас это вспоминала и писала опять немного накатило, но меня теперь не проведёшь, я решила пользоваться старым и проверенным способом.

ps Только сейчас допёрла, что этот парень никак не мог освободить место для, вроде как, беременной девушки, так как там реально непонятно, даже вблизи, а уж издалека и подавно. Но мой мозг, конечно, решил иначе.

Люди продолжают приписывать себе в плюс то, что по сути им уже не является. Например, проживание в столице. В контексте развитости. Ну мы же не на олимпиаде по математике. Сейчас доступность информации обеспечивает Интернет, который есть везде. Теперь все зависит от желания, а не местонахождения. Выкусите, столичные снобы.
Еще хвастают образованием, полученным в лучшем университете страны. Вы туда попали благодаря своему уму? Нет. За родительские деньги? Хвастайте тогда ими.
А вообще сильно помогло? Наверное, не особо, если сейчас кичитесь этим передо мной, а не где-то в более изысканном месте.
И устройство по блату — это тоже то, что не вызывает восторг. Сейчас немного другое время, когда уже не обязательно иметь блат или свинью, чтобы поступить в университет, найти хорошую работу, стать преуспевающим человеком.
Время новое, а мышление какое-то старое.

Желание умереть стало меньше, а вот желания жить не прибавилось

Хочу лежать под одеялком в мерцающей от гирлянд комнате, пить кофе и смотреть сериал, а не это вот все.