О эта жестокая реальность!

Я окончательно вернулась. Все мои исправительные работы закончены, наказание отработано, мысли приведены в порядок. Этот год длился вечно… Но теперь я ничего не должна государству. И никому больше.
.
Я узнала, что такое тюрьма и дурка изнутри. И я ни за что не вернусь в эти места. Там действительно страшно. Мне хочется забыть как страшный сон любые упоминания об млс. Даже те люди, которые во всем плохом ищут плюсы, не нашли бы тут ни одного.
.
У меня слишком много историй, которыми нужно поделиться. Но некому их рассказывать. Маме и Д. лучше не знать об этом. Мама просто умрет от страха за меня. Д. увидит, что эти места меня сломали. Полностью и безповоротно. А я не хочу, чтобы кто то из них меня жалел. Хотя одновременно с этим я и нуждаюсь в сочувствии.
.
Каждую ночь я засыпала со слезами. Я плакала, как пятилетняя девочка. Тихо, чтобы никто не слышал и не видел. Так делали все. Все просыпались с опухшими от слез лицами и с утра вели себя как ни в чем не бывало. Как и я. По другому тут нельзя…
.
При мне убили одну даму. Ее просто хотели избить, но не рассчитали сил. В больнице она умерла на четвертый день. А нам сказали: "ну сдохла, бывает". Словно она была навозной мухой, которую прихлопнули тапком. Тут не было места человечности. Очень страшно, когда такое происходит так рядом.
.
Человеческая жизнь ничего не значит.
.
Мы мылись один раз в неделю - всем плевать, если у тебя месячные это только твои проблемы. Все тампоны, прокладки, сбрасывались в единственную мусорку, которую выносили раз в неделю. От нее шмонило на всю комнату. В комнате 25 теток - в основном возраста от 35 до 50. Грязные, вонючие, потные. Но к этому запаху быстро привыкаешь.
Раз в неделю, когда нам меняли постельное, нас выгоняли во двор. Походить час, размяться. Двор - 20 на 20 метров.
.
Трусы мы стирали в раковине и развешивали по всей комнате и на кроватях. Было и такое, что мои чистые трусы и одежду воровали, потому что кому то не хватало одежды.
.
Это просто отвратительно.
.
Кормили каждый день одинаково - каша на воде и кусок хлеба. Суп - бульон с протухшими овощами. Котлеты редко, да и то - из каши. Иногда давали рыбные супы - точнее супы из костей от рыбы. Все мясо работники забирали домой - покормить своих собак.
.
Тут не было наркотиков. Покупали только сигареты. Пачка стоит дороже в четыре-пять раз, чем по ту сторону. Чтобы ее купить - деньги нужно либо выиграть, либо ждать пока тебе их пришлют с воли. Тут не работают за деньги, как считала моя мама.
.
Те, кто хотел заработать "плюсик" от руководства, должны были доносить и докладывать на всё и всех. За такое били уже мы. И я била, и издевалась над одной такой. Не знаю, но во мне тогда проснулся инстинкт зверя. Сейчас мне стыдно за то, что я сделала с ней, но тогда я чувствовала какую то радость на душе. Я вспоминаю, и мне становится плохо от этого. Мы пинали ее вдесятером.
.
Тут было место и лесбийским отношениям. Я в таком не участвовала, но те, кто находился тут больше пяти-шести лет, не стесняясь других закрывались простынями ото всех.
.
Когда я вышла, мне не вернули мою одежду. Они дали мне чьи то древние штаны и майку. Мои вещи они отдали другой девахе, покрупне. Я очень похудела.
.