«если тебе нужна рука помощи, то знай: она у тебя есть - твоя собственная» - одри

то, что нужно помнить в тяжелые времена, а не цитаты распространённые среди недалеких людей которые так и намекает «не мы, ленивые и не желающие с этим бороться, а жизнь такая».

это так архаично считать что человек все еще человек.

я закрыла сессию и проспала 14 часов

я всегда буду твоей пристанью.
даже через десять лет, двадцать, тридцать.
всегда-всегда.
пока ты не поймаешь свою волну.

Відчуваю себе бароном Мюнгаузеном в болоті. Тільки ледве схопившись за волосся, розумію марність цієї дії (окрім як може відчути біль).
Взагалі відчуття марності накриває. Ще сторонності. Чужості.
Так прикро усвідомлювати, що це не через обставини (в них цілком можна було б бути щасливою), а через якість заклинені ланцюги нейронів, якусь підкірку, до якої самій не докопатися. Мета-безвихідь.

Дивна атмосфера в робочій групі. Ніби всі ті самі люди, а щось змінилось. Якоїсь мотивації і радості нема. Що й логічно, враховуючи підвішеність Уте і Лаури. Залізний лоб Томаса може й непробивний, але і недостатньо маневренний.
Чи стане в мене сил знайти щось інше, якщо Уте піде?

I can't cope with all of these anymore.

And breaking totally new headphones is the final accord.

Когда переживание чужих эмоций переполняет меня, как кубок с водой, льющейся через край, мой организм требует перенести его в безопасное пространство снов, где даже свои кошмары приятнее, чем беспокоиться за близких людей.

В мои глаза можно вставлять спички, реальность дрожит и смазывается, и, кажется, это проблема, потому что педаль газа утоплена мною в пол, а под колёсами - снежное месиво и притаившиеся заносы. Ледяное крошево бьёт в лобовое стекло, и видно чуть больше, чем ничерта.

Включаю The Hidden Citizens и почти сразу жалею о том, что не Dragonforce - внимание перестаёт ускользать так сильно, но бодрости не прибавляется, и я с трудом доезжаю до дома, бросаю вещи на заднем сиденье и поднимаюсь наверх. Не успеваю даже толком раздеться - только почувствовать кожей тёплый кошачий бок, прежде чем меня поглощает спасительная чернота.

Оказывается, что быть оптимистом и постоянно радоваться жизни - это очень трудно. Я ставилась ни на кого не обижаться и не злиться, но это очень тяжело. Для меня лучше обижаться, чем разговаривать с некоторыми людьми, например, со своей соседкой. Которая постоянно несёт всякую чушь, материться и забивает мне голову сплетнями. Хочу поскорее съехать от нее, потому что рядом с ней мне очень тяжело меняться. Она очень токсичный человек, а быть рядом с таким человеком - это дорога вниз. Не хочу деградировать, хочу развиваться и быть сильной, доброй и самое главное, мудрой.

я боюсь только одного – оказаться недостойным моих мучений.

фу, самое ужасное в переходе от одних антидепрессантов на другие - синдром отмены. мне всегда обещают, что его не будет, но он всегда есть. плохое физическое состояние делает меня злой. а если учесть тот факт, что я ещё и человек со словесным поносом, то дела вообще плохи.
на моей совести - сказала парню-программисту, который всегда ходит в кепке, что я ненавижу кепки. если бы можно было убить себя об стену, я бы это сделала. но он все равно пришёл второй раз за день. ещё и со своим милым другом. попросил сделать ему какао покрепче. открытие дня: это очень мужественно, когда парень пьёт какао. ладно, все что делает парень-программист - потрясающе и поднимает мне настроение. даже несмотря на то, что я ему постоянно хамлю. и мне очень льстит тот факт, что я сказала ему, что у меня выходной во вторник и его не было в этот день. хотя, думаю, его причины не приходить были совсем другие.
я чувствую себя споком - вулканцем среди людей. от чего возникает желание делать больно людям, которых любишь?
мне просто хочется домой. впасть в летаргический сон. думаю, даже проснуться в гробу будет не так ужасно, как жить весь этот долгий день.