Я даже не знаю, как ты вообще смеешь так поступать с людьми. Со мной. И с другими.
Как только у тебя хватило наглости? Совести?
Знаешь, мне кажется, я бы тебя попросту уничтожила, если бы могла.
Это даже не предательство, нет. Это подлость. Это так низко и гадко, что мне противно изнутри, будто меня использовали. Чувство, похожее на ненависть. И мне тебя не жаль.

Хочу букет тюльпанов и знать, что меня любят и дорожат

поругайте меня сегодня, пожалуйста, если вам не очень сложно. хоть устно, хоть письменно. буду благодарна невероятно

Сегодня был отвратительный день. Я устала бороться с людьми. Каждый пытается задеть меня, упрекнуть в чем-то. Стараюсь быть сильной, но такое чувство, что я скоро сломаюсь. Не знаю что делать дальше. Постараюсь держаться.

Кажется, я на пороге больших открытий.

Так ощущается синдром отложенной жизни. Я стучусь в дверь, но открывать не собираюсь. Я принимаю решения, но завтра. Я пойду учиться, но через месяц.
Людей, которые берут и делают, называют ветреными, называют инфантильными и чересчур самоуверенными. А я называю их живыми. В отличие от остальных они хотя бы на завтра все не откладывают.

Но как только ты пытаешься стать таким живым решительным человеком, окружающие награждают тебя осуждающим взглядом и вешают ярлык инфантилизма.
Добро пожаловать в суровые реалии, здесь деятельным никто не рад. Здесь нравится осуждать и ограничивать. Тут принято взвешивать решения годами и кричать на каждом углу, что завтра я стану ученым, а сегодня еще можно пивка попить с друзьями.

Мы боимся жить. Мы боимся осуждений, мы боимся принимать решения. Мы боимся всего вокруг и жалуемся, как бессмысленно наше существование. А что мы сделали, чтобы это изменить?

Поговорим об этом завтра, ладно?

Интервью Шихман с Семëном Трескуновым – это очень хорошо.
Советую посмотреть.