Осталось 2 рабочих дня и я отправляюсь в закат.
План у меня наполеоновский- взять несколько вечерних групп в новом учебном году.
Интересно, получится ли?

Мне сейчас прислали фото моего дома - целый!!! Только некоторых окон нет, вроде, только на чердаке, хотя, кажется, и внизу одно выбито. Весь двор в тюльпанах, вишенки цветут, всё зелёное. Плачу, потому что очень рада, плачу, потому что очень болит, безумно хочу домой.

ХАРЬКОВ-МОСКВА
 
«Сапсаном» из суетливой весенней столицы, от бурлящих Патриков, от московских театров – в партере яблоку негде упасть, цены заоблачные! – от битком набитых торговых центров и вечных пробок – и вы окажетесь в солнечном прохладном Петербурге. Будете гулять по набережным, щурясь на прохладном бризе, устроите себе небольшой тур по знаменитым, уже, кажется, на весь мир питерским гастропабам или по бесшабашным местным питейным заведениям. Кажется, Питер далеко, но вот же он, рядом  совсем – чуть больше семисот километров. Всего-то четыре часа скоростным поездом, и уже совсем другой вайб. 
 
А если бы «Сапсаны» шли не север с Ленинградского вокзала, а на юг – с Киевского, то за те же четыре часа москвичи приезжал бы в Харьков. Помню, маленьким я ехал через Харьков на юг, правда, обычным поездом. В Харькове стояли час. Все на перроне говорили по-русски, мы покупали пирожки с картошкой, семечки и малосольные огурцы. Осталось воспоминание на всю жизнь почему-то. 
 
Сейчас поезд Москва-Харьков прибыл бы прямиком в преисподнюю. В город, где российскими бомбардировками и обстрелами разрушены две тысячи домов. Многоэтажек, школ, больниц. В город, откуда уехала треть жителей, а остальные, цепляясь из упрямства за осколки своей старой жизни, каждый день рискуют погибнуть под осколками российских ракет и снарядов. В город осажденный безжалостным врагом, который показал, на что способен в Буче и Ирпене. 
 
Безжалостным врагом? Да кто же этот враг? Не те ведь люди, которые гуляют на Патриках, скупают всякую всячину в московских ТРЦ и торчат в пробках, мечтая скорее добраться до дома, где их ждет семья? Эти люди ведь просто люди, они не могут желать смерти другим таким же людям в таких же панельных домах, говорящих на том же самом языке, которых и зовут-то часто так же. Так? Не могут. Они же никаких преступлений не совершают, и стрелять ни в кого не стреляют. Что же они делают? 
 
А они делают вид, что ничего не происходит. Они стараются не обсуждать творящееся от них в каких-то четырех часах пути на адском «Сапсане». Благо, из Москвы харьковская канонада не слышна, а уж до Мариуполя из российской столицы вообще черт знает сколько ехать, да никому это и не интересно, где он! Если в «Яндекс» вбить запрос «Расстояние от Москвы до Ма…», то первым вылезают Мальдивы. Подскажу: до Мариуполя из Москвы на машине ехать пятнадцать часов. Пятнадцать часов за рулем от набитых публикой московских театров до театра с надписью «Дети», разбомбленного российскими ВКС. До того самого роддома. До «Азовстали», который сопротивляется, как Брестская крепость. 
 
Сопротивляется кому? Давайте не будем об этом, давайте не будем о войне, давайте и слово «война» говорить не будем, потому что не все ведь так однозначно. Давайте танцевать, пойдемте в ресторан, пойдемте в театр, да просто в ТЦ в киношку хотя бы, давайте притворяться, что жизнь идет своим чередом, что все нормально. Ну да, ну какая-то спецоперация, ну где-то какие-то азовские нацисты, ну и черт с ними, это ведь там, это не у нас с вами. И нам-то, между прочим, тоже не сладко: то Apple Pay супостаты отключат, то Макдональдс отзовут, думают, возьмут нас измором. А мы им назло будем все равно гулять и веселиться, напугали ежа голой жопой! Москва и Питер выглядят нормально, в них нормальная жизнь, такая же почти жизнь, как раньше.
 
Пузырь. В пузыре: тарелка с салатом или со щами, театральная сцена, киноэкран, дорога на работу, дорога домой. А того, что бурлит кровищей и гноем за пределами этого пузыря, из чего сейчас сделан весь остальной мир, как будто бы и не существует. Да вот только оно существует. Да, оно еще не прорвало плаценту, не хлынуло в жизнь каждого нашего человека кровью и гноем, но давление снаружи все сильней, и внутри пузыря оно тоже растет. 
 
Не ходят российские поезда и в Николаев, и в Одессу, и в Краматорск. В Бучу, в Донецк. Украина, населенную живыми людьми, которых российская армия убивает каждый день зря, просто так, ни почему и ни зачем, надежно отрезана от сообщения с Россией. Смотрим в тарелку, только ни в коем случае никуда не отводим взгляд. Ни на сантиметр. 

Но ведь это от имени росии каждый день под лживыми, каждый день разными предлогами, осуществляются убийства и разрушения в Украине. И о них все равно становится известно людям в пузыре. Трупный смрад просачивается внутрь, плацента не может всего отфильтровывать. И вот еще страшней: смрад становится частью нормальности, убийства мирных людей под теми же именами и фамилиями, что у тебя, становятся частью нормы. Нормой становится на замечать это, не говорить об этом, а если говорить – то заготовленными государством штампами, заведомым враньем. Библейские запреты снимаются, даже доисторические табу отменяются, людоедству выискивается оправдание. 
 
Не надо верить, что новая нормальность будет похожа на нормальность прежнюю. Отрава уже проникла и в тело, и в душу, просто действует она не в одно мгновение. 
 
Мы отказываемся думать, что поезд из Москвы в ад идет четыре часа,  мы не собираемся ехать в ад из суетной весенней Москвы, но скоростная магистраль туда уже проложена, и теперь ад мчится по ней к нам. 

Довго не могла наважитися писати такі особисті тексти українською, бо на даний момент думаю російською, і мені здавалося, що саме російською зможу більш повно описати свої думки. Можливо і так, але в мені потроху накоплюється русофобія, а російська мова починає дратувати. Не знаю що буду робити з російськомовними друзями, хлопцем, людьми на роботі. Буду лише сподіватись, що на все потрібен свій час.

Ще доволі кумедно, що автозаміна української мови ще трохи дурна, не звикла до мене і моїх помилок.

Я могла б написати щось про те, що мені вже 24. Чи щось про свою вимушену еміграцію (яка доречі вже закінчуються), чи про те як у мене якось випадково з'явився хлопець прям перед війною. Але щось немає сил. Я розумію, що потрібно розпочати хоч з чогось, аби все таки прожити цей момент, упорядкувати думки та знайти дієві способи заспокоїтися(крім тіктоку та ігор). Бо моя страусина політика знов зіграє зі мною злий жарт і ці місяці, коли я тікала від власних думок, згодом перетворяться на багато годин спілкування в психотерапевтом (і багато тисяч гривен)

У дивний час живемо все таки. Хтоб міг подумати, що на наше покоління випадуть такі випробовування. Цікаво, що стане з нашим суспільством після цієї війни. Цікавого, що будемо розповідати дітям. Які твори мистецтва народяться. Можливо десь зараз пише свої романи новий Ремарк.

Из одной комнаты на четверых мы собираемся переезжать в квартиру. Там ничего нет, просто голые стены. Думаю, что мне нужно, кроме матраса и подушки? Чашку и тарелку мы купили здесь, для существования, вроде, хватит. Я не представляю себе покупку каких-то предметов быта или мебели, потому что я хочу домой, потому что у меня есть дом, я ещё немного тут пересижу и уеду. Я злюсь, когда Л. говорит «обживайтесь потихоньку», не буду я ничего обживать, я сейчас просто на паузе, это скоро должно закончиться.
Сегодня ровно два месяца с начала войны.

Утром я была почти счастлива. Куда то все делось. Что-то все не то, что-то все не так.
Мне кажется я уже знаю, что такое панические атаки. И не знаю как жить эту взрослую жизнь