Закончила читать "Воин Рэдволла". Очень крутая книга, пусть и детская.

Так себе психолог, так себе бариста, так себе собеседник, так себе дочь, так себе девушка

сколько там лет назад я написала ей "отчего ты такая прекрасная?", и она ответила "от отчаяния". а теперь она счастливая, семейная, успешная, абсолютно не интересная. видимо, не соврала.

порой мне кажется, что у меня внутри тлеет маленький адский уголек.
если о нем не вспоминать, ничем его не подпитывать, он не доставляет практически никакого дискомфорта, не дает о себе знать.
но хватает лишь капли ревности, щепотки неуважения, или миллиграмма пренебрежения, как уголек воспламеняется, опаляя меня и обжигая, подобно кислоте, виновника.

отец знакомого заявил, что решил покончить с собой.
ради этой великой цели он выкуривает по пачке в день красного винстона, после уплетает роллтон вместе с радиоактивным бульоном, запивая лапшу жигулевским.

рак желудка? цирроз? скукоженные легкие?
абсолютная интрига.
снимаю перед ним шляпу.

Я ебанулся. И подал документы на поступление на актёра.

так какого хуя, в ситуации, предполагающей однозначный исход событий, мне досталась часть «или»

я не хочу, чтобы таял снег - иначе она перестанет протягивать мне по привычке руку перед скользкой лестницей

Может я притворяюсь, что счастлива быть одинокой?

Может, это очень неправильно вот так думать временами, но этот фрагмент из книги подозрительно часто всплывает у меня в голове.

"Потому что плевать я хотел, что там говорят люди и как часто и как уверенно они это повторяют: никто, никто и никогда не убедит меня в том, что жизнь — это главный приз, величайший дар. Потому что вот вам правда: жизнь — это катастрофа. Сама суть нашего существования, когда мы мечемся туда-сюда, пытаясь себя прокормить, обрести друзей и сделать что-то там еще по списку — есть катастрофа. Забудьте вы все эти глупости в духе «Нашего городка», которые только и слышишь отовсюду: про то, какое это чудо — новорожденный младенчик, про то, сколько радости сокрыто в одном-единственном цветке, про то, как неисповедимы пути, и т. д и т. п. Как по мне — и я упорно буду твердить это, пока не умру, пока не рухну в грязь своей неблагодарной нигилистичной рожей, пока не ослабею настолько, что не смогу и ни слова выговорить: уж лучше не рождаться вовсе, чем появиться на свет в этой сточной канаве. В этой выгребной яме больничных кроватей, гробов и разбитых сердец. Ни выйти на свободу, ни подать апелляцию, ни «начать все заново», как любила говаривать Ксандра, путь вперед только один — к старости и утратам, и только один выход — смерть."