Сучасна реальність мого життя - цілодобовий самоаналіз.
Щоб не здуріти, хочу писати принаймні частину думок сюди, для себе.
Такий спосіб блогу/життя в мене вже був з років так 14-ти і до 22-х. Тоді я зверталась до блогу тільки тоді, коли була в розпачі і потребувала допомоги від самої ж себе (дивно звучить правда?)
Не можу сказати, що я на межі, але думаю для мене буде корисно згадати, як я записувала частину своїх думок і переживань в блог, бо мала таку мрію, як написання книги про власне життя ( ну а хто з вас про це не думав?)
Згадуючи проблеми, про які я писала колись, стає смішно, але не будемо знецінювати свої емоції, коли і як би ми їх не відчували.
Хотіла б дати одразу собі настанову - ділитись різними емоціями і переживаннями, а не тільки коли накриває.
Тому, що nothing else matters.

Впервые пошел снег, скоро целый год с начала войны.
Помню, был какой-то день, когда вышла утром часов в шесть из погреба, из темноты к яркому свету — на улице нападало много снега. Сантиметров семь под ногами, все деревья укрыты, красивая сказочная зима. И вокруг так тихо-тихо, ни звука, слышно только собственное дыхание. Связи не было, телефоны выключены, думалось «а вдруг всё закончилось, вдруг война прекратилась?». Было минут двадцать помолчать и помечтать. А потом снова начался гул со всех сторон, взрывы то дальше, то ближе, бесконечный грохот в ушах.
Пускай в нашей жизни больше не будет такой зимы.

Все в нашій голові. Ця фраза рідко мене рятує від того, що продукує ця сама голова.
Наприклад, я вже кілька разів розірвала стосунки. Принаймні у своїй голові. Маю депресію. Теж у голові, поки не доведено зворотного. Живу найгірше життя із можливих.
Маю багато запитань. До себе. До партнера. До провидиць. Скоріш за все похід до психотерапевта неминучий, та і я сама цього хотіла б. Мабуть. Бо щось робити (а психотерапія завжди про дію) зараз мені важко. Домашні завдання, копирсання в собі… Не впевнена, що маю достатньо ресурсів.
Хоча це може всього лише в голові?

З початком блекауту і перебоїв зі світлом стосунки з партнером просто… не знаю. Сказати закінчились? Офіційно ні. Погіршились? Та й таке, вже давно це не романтичні стосунки аж ніяк. Просто тепер він дзвонить раз на тиждень, бо має тільки комп'ютер.
Мені складно. Тому що, знову ж, все в голові. І немає другої людини, з якою можна поговорити стосовно цього. Хоча, навіть коли намагаюсь це виходить просто моїм монологом, що нічого не змінює.
Мені здається, що ми вже більше ніколи не побачимось.

Любить - значит прощать. И чем сильнее это чувство, тем больше мы способны и готовы простить. Даже измену, даже предательство.
Моя проблема в том, что я могу любить только одну. Даже если она будет резать меня на куски - я прощу ей все, просто взглянув в ее глаза.

Привет. Поговорите со мной

Дорогой дневник, так сказать. Пишу всё это в полпервого ночи. Под храп соседки. Пора задуматься о бирушах.
Как всё это напоминает мне тюрьму. Только что выходить на улицу можно.
Здесь очень много украинцев. Сегодня вечером ко мне подошла одна женщина. Она сказала, что из Беларуси. И рассказала мне свою историю. Я видела, как у неё руки тряслись, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. А потом она рассказала, что её здесь гнобит одна женщина (которая убирает здесь и отвечает за порядок, у меня с ней тоже были тёрки) за её национальность. Эта женщина - украинка.
Я вспомнила, как моя соседка, которая спрашивала про наше отношение к войне, сказала, что вообще не в курсе ничего про Беларусь, она новости не читает. Сейчас вспоминаю и такие разные чувства.
Каждый раз вспоминаю тюрьму, эмиграцию, в каком говне я была. Но, видимо, я ещё не достаточно выкачалась. Видимо я недостаточно ненавижу себя, чтобы меня полюбили эти украинки. Я не знаю, что я должна была по их мнению сделать.

Попрощалась с Ренатой и её очаровательной дочкой Лизой.
На балконе мы дули мыльные пузыри, пили вино и много-много разговаривали.
А вчера немецкие линии меня окончательно решили убедить, что Германия - это не мое. Из-за поезда, который, оказывается, не ходил, я опоздала на автобус до Варшавы. В итоге я еду сегодня. Ещё один день рядышком с Димой.
Странные чувства. Ночью плакать хотелось, что оставляю Диму не знаю, на сколько. А сегодня уже думаю, что это новое место, где я буду чувствовать себя по-другому. Там много беларусов. А в субботу я вообще встречаюсь с Женечкой. Может всё пойдёт у меня также, как в Киеве. И послевкусие от Варшавы будет тоже не самые приятные.
Я не знаю. И очень страшно.

Сьогодні знов з нічого істерично розридалась. Вже таке було пару разів. А стається це через те, що різко згадую 24 лютого. Згадую свої емоції. Виходить, то шо, травма?

А після схопила така злість на цих паскуд, росіян, які ВЗАГАЛІ не з цієї планети.

А сколько граней у тебя?

Я чувствую себя бомбой замедленного действия. Я чувствую, как умираю. Времени осталось столько, сколько осталось и моему паспорту. Я оплакиваю его уже несколько дней. Он даже мне снится. Появилась опухоль с гноем на десне. И я не могу решить эту роблему сейчас. Чувствую боль под члюстью. И боль в голове. Целый день. Но Дима рядом. Я держусь только за его руку. И ещё.

Я страюсь чаще обнимать его. И мне кажется, что я никак не могу начувствоваться его тела своим. Сколько бы я не прижималась к нему. Может быть это ещё потому, что так я чувствую себя спокойнее.

Мне очень-очень страшно и грустно. Я грущу о мальчике с синими как лёд глазами, я грущу о нашем потерянном совместном рае, я грущу о том, что я как-то оказалась здесь. Всё самое больное, страшное, рвущее вытаскивается наружу. Мне неоткуда ждать особой помощи, я сама всё последовательно разрушала, чтобы ни за что и ни за кого не держаться. Каждый раз я думаю, что слёз уже больше нет, а они снова и снова откуда-то появляются. Нет ни нежности, ни поддержки: если сейчас раствориться в них, ничего не получится дальше. Я ничего уже не хочу всерьез, только лишь не быть совсем, и от этого мне тоже, ну, никак. Потому что я не выберу не-быть.

Всё хорошо. Только бы сил быть готовым к очередному "нет". Не умею я.
С Димой сегодня очень много обнимались. Люблю такое у нас. Люблю.
Сегодня вспомнила, как мама пела песню свою авторскую, когда готовила на кухне. Она звучит примерно так: тритатушачки тату.
Такая незамысловатая. А я её послушать не могу. Маму не видела уже больше года. Очень скучаю. Очень. По всему, что там, у родителей.
Хочу показать это Диме. Так хотелось бы ему это показать. Он бы увидел меня другой. Это я здесь постоянно плачу. Но дома. Там висят мои картины, там тетради с моими рассказами и земля, протоптанная моими ногами.
Не проспект независимости я хочу ему показать.

Оправдываю свою апатию ко всему моральным состоянием. Не получается учиться, чувствую себя бараном и не успеваю делать, что нужно, в темпе курса. Устаю на работе, снова то ли забываю, то ли отказываюсь от перерывов. Не хочется нигде ходить, кроме как часами заниматься в спортзале. И с кем-либо разговаривать не хочется, намного лучше сидеть с котом в комнате и читать книги залпом. С книгами вообще лучше всего получается отвлекаться и не мониторить постоянно новости. Вот так время и проходит.