Пора начинать писать сюда что-нибудь. Коряво, без удовольствия. Но хоть как.
Я чувствую себя довольно неуверенно, но пофигистично. Беспокойство подавлено вместе с большинством ярких эмоций, или, скажем, я абсолютно расслаблена, почти все раздражители подпороговые, и это стало базовым состоянием. Я не знаю, нормально ли это, является ли это обязательным спутником забот, какой-то ответственности, освобождает ли это оперативку для решения задач. Или это недосып. Или защитный механизм, заглушение эмоций, которые я боюсь испытывать. Или просто привычка.(Если у кого есть идеи, как это различать, я вся внимание)
Иногда, в основном когда иду куда-то или еду, иногда лежа на мерно вздымающейся, теплой и родной грудной клетке, я ощущаю волну счастливого воодушевления, и тогда стараюсь дать ему волю, расширить пространство для него, продлить столько, сколько получится.
Я чувствую сильную тягу к людям, которые относятся к другим так, будто сто лет их знают. Будто границы уже давно стерты и мысль перетекает легко и свободно из одной головы в другую. Мне нравятся те, кто не судит, толком не относится, не пытается в меня смотреть, но радуется существованию, жизни, ощущает интерес. Меня тянет к живым. Чем больше, тем лучше. С ними я становлюсь собой, с ними жизнь становится увлекательным приключением снова. С ними не важно, что я из себя представляю, важно только то, что я в движении к чему-то лучшему.

***
Сегодня я узнала, как один из пациентов, который мне нравится, заразился ВИЧ-инфекцией. Мужчина лет 55, почти глухой и потому с нарушением речи, с отсутствием половины зубов, но очень милый, очень вежливый и добрый. Мы нашли у него рак, 4 стадию.
Метастазы по всей брюшине, асцит. Когда живот ему болел так, что он не мог есть, он говорил нам, что ему «неприятно» и гладил живот, просил обезболивающего и извинялся. Когда мы спросили у него, как он заразился, он ответил, что не хочет позориться и рассказывать. А потом немного помялся и сказал: «В первый раз меня изнасиловали в детстве...». Внутри, все, конечно, провалилось. А потом еще раз. Глубоко злит, что есть люди, которым кажется забавным изнасиловать «друга» по пьяни на глазах у остальных. «Но я зла не держу, я просто забываю и живу дальше, только теперь стараюсь держать дистанцию. С женщинами общаюсь, но в постель ни за что».
Анестезиолог сказал, что по его анализам, он умер еще вчера.

Все истории такие разные. Все можно было бы расписать на сборник рассказов.

Как глаза девочки-наркоманки с внешностью пухленькой Белоснежки светятся здоровой живостью, когда она говорит, что отучится на психолога и уедет работать в Крым, поближе к морю.
Как алкоголик, цирротик с гепатитом С не спит ночами и нервничает за здоровье соседа по палате, проверяет несколько раз за ночь, как он там. Ведь звонок рядом с его кроватью.
Как кормят бывшие зеки своего не ходячего бомжа-соседа, который едва может говорить, и водят его под руки курить на улицу.
Как Юра, который сегодня едет в поезде, завтра лечится в санатории, а послезавтра находится дома, - и все это лежа у нас в 6м боксе - каждый день стоит в предбокснике, упираясь лбом в дверное стекло, и грустно смотрит на проходящий мимо персонал.

Мне нравится здесь. Как бы я себя ни чувствовала.

Посмотрела все видео из серии "воспоминания актеров" об ИП, и ВСЕ они говорят одно и то же: мы настоящая семья, нам чертовски повезло с этим, атмосфера безопасности и тепла, это никогда не повторится.
Так вот. Я хочу такую семью. Настоящую семью. Я совсем и ни разу не эгоистка, хотя не так давно имела тенденцию так считать. Но у меня явно кризис смысла и ПРОСТО ОГРОМНОЕ НЕДОВЕРИЕ К ЛЮДЯМ И СЕБЕ. Да я же почти все делаю с оглядкой на то, как это воспримут другие, все делаю с этим осточертелым самоанализом, контролем. Поймут ли правильно, не задену ли я их чувства, ведут ли себя уважительно ко мне, и это удивительно, но Я ТАК МНОГО ИЗ-ЗА ЭТОГО ТЕРЯЮ.
Хочется иногда просто разом взять и послать к чертям все нагромождения из того, что я раньше считала своими достижениями в общении с людьми.

Если бы я улыбалась себе в зеркало перед выходом, я бы так никуда и не вышла.
Парам парам пам
Пам

Пицца на толстом тесте в буфете в больнице, за которой я стойко стояла в очереди, как символ тотального поражения моей префронтальной коры.

Мы бороздим пушистые зеленые холмы, рисуем маршрутом змейку, периодически ныряя в тоннели в скалах, прорезая себе путь в облаках.
Я уткнулась взглядом в шрамики от кошачьих царапин на ногах. Кажется, все же не пройдут. За последние сутки на меня в различных вариантах из разных источников нападает мысль о том, что живем один раз.
Иногда мне кажется, что это понимают все, кроме меня.