в глотку - стишочков паршивых, раз за разом
плакать, придумывать, прыгать об пирс в прибой.
знаю сама: я безусловно зараза,
но я других заразить могу только тобой.

Я просто счастлива, что он у меня есть, мой М. Звучит ужасно эгоистично, но это правда.

Когда я ехала туда ко времени, среднем между двумя и тремя, я не надеялась, что пройду хотя бы КПП. Я готова была плавится на солнце с мороженым, купленным принципиально для этого. Меня впустили за ворота сразу, как я назвала его фамилию. Мороженое умерло через час, растёкшись белой лужей по столу, я похоронила его в ближайшей урне, хотя следовало в самом начале ожидания отдать дежурному: не к добру это, когда сразу пропускают.

"Комната ожидания", как я её для себя называю - это такой улей. Туда слетаются мамаши, папаши и маленькие дети, чтобы привезти обеды первое-второе-домашний-торт; и друзья на поржать - "лошаара, ну как ты тут, в армии?". Неважно, господа. Точно говорю, неважно. М служат в очень престижном полку, возможно, одном из лучших в России. У них предусмотрена культурная программа музеи-театр-выставки, но запрещено читать. Не уставом запрещено, просто нельзя. Книги, письма и фотографии хранить в тумбочках можно. Читать - нельзя. Как хотите понимайте. Телефоны не дают вообще, на плацу был показательно разбит пятый айфон. Какой придурок догадался взять его с собой в учебку - непонятно. Первые две недели обстановка смахивает на военизированный пионер-лагерь "Рукодельница": все едят, спят и подшиваются. Блатные с трудом держат в руках иголку, везунчики вроде М из простых смертных всё ещё не могут прийти в себя от счастья, что они служат в центре Москвы.

Час двадцать я читаю журнал, потом голос в телефоне неверно называет меня по фамилии, я пугаюсь. что из колледжа, там переспрашивают: "Девушка М?" "Да!" - радостно отвечаю я. "Сейчас придёт". Ещё двадцать минут читаю свежий номер "Русского репортёра" и вот он, момент истины. М тихо заходит со спины и садится напротив. Стол стоит у самого входа, но я никуда не пересаживаюсь, потому что он родной: я отвоевала его полтора часа назад, затем стулья, потом протирала влажной и сухой салфеткой от потёкшего мяса наглой тётки и от эскимо, потом ещё рубашкой своей протёрла, пока всё раскладывала. Мы со столом уже одно целое, меня никто не замечает за всё то время, что я за ним сижу.

Я отчитываю М за вчера, говорю-говорю-говорю, пока потом претензий/проклятий/ультиматумов не иссякает. Он смотрит на меня виновато и почему-то снизу вверх. Отвечает только на магические слова "полгода", поздравляет. Совсем не то, что мне хотелось бы услышать. Абсолютно. Но я выговорилась, успокоилась, всё-хорошо, вдох-выдох. Мне не хочется плакать и я не нервничала ни минуты. Когда он сел, я посмотрела на телефон, было 16:03. Я приехала в 14:20.
- Меня спрашивают, сколько до дома, а я отвечаю "40 минут".
- А в днях считаете?
- Неа. Понятия не имею, сколько там осталось.
- Триста сорок восемь или семь. Я хотела крутую фишку с обратным отсчётом, но поняла провальность идеи: сама не осуществлю. Вернёшься, будет считать вместе.
Рассказываю про Мосфильм, про ночные переписки с Х и его утвердительный ответ. Возмущается, проглатывает все подколы, всё пытается обнять. В пять с копейками у меня сносит крышу в три раза больше, чем ночью, поцелуи обрываются на двух минутах, я чуть не рву свои же колготки. Тяжело дышу в любимую ключицу, сейчас закрытую наглухо формой. Прижимает к себе. Ещё целует, очень нежно. С губ срывается стон. Впиваюсь ногтями в его руку. Всхлип. "Мне так тебя не хватает". Во мне океан нежности, страсти, заботы, который разливался по планете полгода и сейчас снова сосредоточился у самого ядра. Меня разрывает, мне плохо, больно. Как это словами? Я в тумане, в прострации.

Пора на ужин. Выходим на улицу, ещё целуемся. Все уже построились. "М, стройся", - задорно кричат ребята. "Стройся", - толкаю его в бок, потому что спина уходит из-под моих рук и вот уже его руки поднимат меня и тащат в сторону ребят. "Придурок, я же в юбке", - смеюсь, одергиваю короткую чёрную, ребята улыбаются уже на ходу. Догоняет их и машет рукой. Я счастливая обхожу лужи на территории. Едва вышла за ворота - дождь. Я дважды приезжала с зонтом, а сегодня без. Жду трамвая у обочины, руки крестом на груди, останавливается красивая большая машина, но я машу руками - не надо - подожду ещё.

Я люблю тебя за то, что ты всегда уходишь. Что не сидишь на Четвертом, не караулишь под дверью, не пишешь смс, не звонишь по двадцать раз. Это всё замечательно и бесценно. Потому что когда я выхожу извиниться, тебя уже нет. Когда я выхожу что-то ещё сказать, тебя уже нет. Когда я сегодня вышла отдать тебе термос, тебя тоже уже не было. Только в моей голове, это это твоё постоянное место жительства.

Я спускаюсь на Четвертый, ставлю термос рядом с кактусами и сижу так половину минуты. Затем закуриваю свой Кент, развеваю рукой дым, хмурюсь, меняюсь местами с термосом и хочу открыть окно, чтобы новые джинсы не пропахли ненавистным запахом дыма, но передумываю. Спускаюсь на первый, открываю окно, с сигаретой в зубах залезаю на козырек подъезда, высматриваю тебя на площадке, зная, что тебя там нет, хотя кажется, чёрт возьми, что вон та заснеженная горка - это твоя сгорбленная на лавочке фигура. Но нет. Я смотрю вправо, влево, себе под ноги, когда кеды промокают. Я хрущу снегом и заглядываю в тёмные окна соседей.

Я безмерно тебе благодарна, что ты не остаёшься. Бросаю бычок под ноги и сладко затягиваюсь снова. Горло болит, колени дрожат от холода. В моей чёрной осенней куртке всегда лежат белая зажигалка и чёрная пачка. Три затяжки, огонёк гаснет на снегу. Слезаю. Вытираю подошвы о ворох газет. Забираю термос и уже мысленно с тобой расстаюсь. Какого чёрта ты никогда не остаёшься? Нет, правда, какого чёрта?

Предыстория.

Я слышу, как хлопает дверь в гостиную, моя ещё через одну. Я беру бутылку и иду туда.
"Я собирался уходить".
"Я знаю".
Мы ссоримся, он меня не понимает, хватает с книжной полки самбуку, пьет из горла. Ещё ссоримся. Ещё раз пьет, сидит у двери. Я пытаюсь его поцеловать, но бестолку.
Встает, в руках сумка.
"Я не могу уйти".
"Я знаю".
Ставлю самбуку обратно на полку. Пью вино.
Плачет, мой сильный мальчик плачет.
"Поцелуй меня," - мольба.
Нет. Ответ нет. Внутри нас хаос. В комнате хаос.
"Ну и где же наше /мы/?" - со всем имеющимся во мне цинизмом и ядовитой ухмылкой.
Вырывается.
"Я слишком глубоко в тебе. Ты не уйдешь"

Ходит по комнате. Я беру маркер, залезаю на стол и пишу на обоях:
Всё проходит.
Любая боль.
Он снимает меня со стола, держит только руками, я его ногами, сжимает сильно-сильно, кладет на кровать, целует. "Я люблю тебя".

Крутит себе курить. Бумага последняя. Сидит на окне, курим, вкусно. Я накидываю на его плечи плед и обнимаю сзади.
"Так, нам ещё много всего предстоит," - изрекает он, отправляя бычок вниз и доставая из кармана наш список-дел-до-армии.
Внизу прошла какая-то парочка.
- Хочется крикнуть "привет".
- Доброй ночи, - кричит М.
- Доброй ночи, - эхом вторю я.
В ответ: Не свались оттуда!
- Я не один.

Закрываем окно. Разворачивается. Сижу у него на коленях.
"Я уверен, что тебя никто и никогда так не любил".
"Ты прав. Псевдо-сильные мальчики не способны на такие эмоции".
Вновь подхватывает меня.
"Наверно, я уже говорил тебе это пару сотен лет назад, но…
Мы вместе /навсегда/".

19march13 2:47

Доели курицу с картошкой. М такой улыбается, довольный, пиво потягивает. Задумался о чем-то и загадочно: "Не скажу". Я, конечно, вытягиваю из него эту тайну. Спрашиваю, правда ли он вообще о чем-то думает. Говорит, правда. Только хочу задать ещё один наводящий вопрос, не из серии ли это поспешных выводов, как М выдыхает:
"Я люблю тебя".
Я мысленно выдыхаю тоже. Значит, шутка.
"Жениться на тебе хочу".
Улыбаюсь: "Ты серьезно?"
"Я серьезно".
И никогда он о таком не думал, мой гуляка, спорю на что угодно. Все мальчики когда-то взрослеют. Почему-то обязательно со мной.

Я в ванной пью холодный глинтвейн из Икеи. М рвёт на себе волосы на кухне. Это через стенку. Я в который раз делаю ему больно. Мне просто хотелось поделиться. Просто. Хотелось. Я просила не залезать без меня под душ, но кто поступает так, как хочется другим? Я заглянула в ванну с табаком, а он засмеялся, мокрый, с мыльными руками. Чёрт возьми, я всего лишь хотела с ним покурить. А в итоге курила одна, сидя на пролете под подоконником с кактусами, в домашней одежде, его теплом кардигане и лаковых туфлях.

Мне сейчас ужасно жарко. Это всё вино.
Всхлипы М. М - бывший эмо, если таковые бывают. Эмоциональный мальчик. Мне бы выйти да обнять его, но.

Пытаюсь его укусить.
- Без зубов! Без зубов!
Игнорирую.
- Без зубов останешься, если кусаться будешь.

Направляет указательный палец в мою сторону, остальные в кулак. Летит и приземляется у меня на щеке. От пальца будто маленькие разрядики.
"Запускает" второй.
- Вражеский самолет сбит!
Третий.
- Самолет сбит.

- Вообще-то, это баллистическая ракета.
- Самолет.
- Смотри, как она летит.
Хочет показать дугу, но я мотаю руку во все стороны.
- Да, и правда странно летит.

Проспали всё на свете. Три будильника с семи до половины восьмого, сколько же после девяти. Бу нас убьет, страшно выходить из комнаты. Моим неявкам в колледже уже две недели.

Мы снова болтали до трех. Он говорит, что хочет завести тлог, чтобы рассказать там о каждом человеке в своей жизни. Когда-то и мне этого хотелось, потом поняла, что люди канут в Лету рано или поздно. Все. Это не обидно, это нормально. Всё течет, всё меняется, особенно в глазах подростка-максималиста. Посмотрим, выполнит ли М свою задумку. В армии либо вспоминать, либо скучаю-люблю-целую. 3 своему П ещё фотографии шлет интересного характера. М сказал, ему в этом плане повезет больше, приятно слышать. Никогда не страдала такой ерундой, как фото в зеркало ванной себя-полуголой. Но кто знает, как там сложится. Хотя так всё же навряд ли.

Болтали об опыте. О желаниях. Валялись рядом, в обнимку, друг на друге. Смеялись очень много. Вечер "шутки 200" просто. Ещё у меня есть такая привычка: когда меня всё злит, я шиплю глаголы-будущие действия. Вроде "кусать!" и кусаю, "душить!", "любить!". М это не раздражает, наоборот. Он говорит, я милая. Тлог Бывшей почитали ещё немного вместе, хохотали в голос. Обсудили с З. Мне не совестно, это просто Шедевр.

З скинула мне фотографии из Точки G (местный эротический музей), где мы были ещё в октябре, наверно. У меня сумка на выходе запищала, как же охранник улыбался "Подземке" Мураками: "нет, у нас таких точно нет".

Бу просила погулять с собакой, я осталась дома, а М вышел к Т. Договорились на вторник попеть под гитару. Чудесно.

М только ушёл на работу (то бишь подработку 2/2), поздновато, опоздает же, но разбудить его раньше половины девятого просто нереально: сама не могу проснуться, сплю у него на груди, целуемся сонно-сонно, на каждый мой бунт "вставай, ты обещал, что будешь выходить вовремя", он успокаивающе отмурлыкивается "это же работа, не опоздаю". Чтобы проснуться, мне нужно поставить подушку вертикально, открыть балкон, проверить два тлога и контакт. М бурчит "задротище" и норовит снова стянуть в объятья себя и Морфея, я сопротивляюсь, он обреченно садится на край диван-кровати, я победоносно толкаю его пяткой, уходит в ванну. Когда мы уходим в разное время, собираемся на кухне только чтобы он скрутил себе утреннюю, а я печально посмотрела на ночную посуду и уговаривала себя уходить сейчас, не дожидаясь, пока мама проснется.

М звонит очень коротко, я перезваниваю. Отчитывается: "Деньги положил, проверка связи" и бросает трубку, пока я тяну свое "ааа". Бурчу про себя: мог бы и про любовь что-нибудь сказать. И тут же одергиваю: некогда, совсем, не минуточки, предполагался только звоночек, но никак не диалог.

Я сижу на кухне в тапочках, подаренных мне на восьмое марта мамой, огромных трусах и голубой кофте на голое тело. Голова болит ужасно, но это пройдет. Надо идти по месту прописки и звонить Р, она ждет звонка. Что там твориться, представить не могу и не хочу.

М пишет вк: "Я люблю тебя". Мне хочется плакать каждый раз, когда я слышу его на расстоянии. Кладу трубку и в слезы. Я пишу: "Спасибо, что сказал это". Мне его чертовски не хватает. Пожалуйста, пусть это будет хороший день.

В кадре Эф, лежащая под кроватью, упивающаяся своей депрессией.
"Я выгляжу так же?"
"Я же говорил, ты на неё похожа".
"Только она красивая".
"Ты красивая".
"Нет".
"Ты у меня чертовски красивая".
Пробел на клавиатуре.

Я целую его. Щеку, шею, ключицу. Своего милого мальчика. Дышу так часто, что пугается.
"Я тебя чувствую".
Для меня это самое важное. Космос может существовать отдельно от Секса, это вообще не главное, просто так лучше чувствуется единение.
Мне плохо даются рассуждения на эту тему, когда речь идёт не об абстрактностях, а о вполне реальной мне и /нас/.

М уводит куда-то поцелуями и разговорами. Я лежу на его груди, уже не стесненная тканями, и мне запредельно хорошо. Спокойно. С балкона доносится запах чьих-то подгоревших блинов, М ругается: вот идиоты, "жизнь кипит, караван идёт".

У нас с М так исторически сложилось, что он готовит, а я мою посуду. Вот и сейчас я перемыла все тарелки/сковородки/столовые приборы, пока он мешал (миксера нет) тесто для блинов. Взыграли комплексы, распсиховалась, теперь не могу в себя прийти, он злиться. Поставил в коридоре Угги, что значит "чёрт с тобой, хочешь - уходи". Мои сапоги уже второй раз пометил кот, другие, лежат в ванной. Эти ему покупала мама для Снежных битв, чтобы тепло.

Пришёл, лег рядом, обнял сзади. Тепло. Очень тепло. Мне хочется плакать.
"Что-то идёт совсем не так, да?"
"Да".
Уткнулся в шею.
"У меня блины, прости".

Иногда ужасно хочется не просыпаться никогда. Так и умереть с ним рядом, в любви и заботе, или даже от них. Иногда /мы/ перестаем меня понимать.

Господа, вы не поняли самого главного,
Вам хотелось течения плавного,
Все мы в зеркале славные.

М сказал, этот тлог может остаться моим личным углом. Значит, тут будет предельная честность. Когда хотя бы полсотни читателей, начинаешь фильтровать мысли, не всё выливается на бумагу. Я уже тысячу нет не писала только для себя, мне этого не хватает. Знаете, мне тут понравилось, я, пожалуй, останусь.

You don't need to bother; I don't need to be
I'll keep slipping farther
But once I hold on, I won't let go 'til it bleeds

Я слушаю сначала "Вселенная бесконечна" Нойза, затем "На Марсе классно", потом включаю песню из "Спеши любить" и выразительно смотрю на М, сидящего рядом с диваном на полу. Либо он не смотрел фильм, либо я неудачно намекаю, но ни песня, ни мои переполненные слезами глаза не помогают, он делает то, что должен, а именно - встаёт, шепчет на ухо "Мне нужно идти", целует меня в шею и уходит. Маму подводить нельзя.
А мне определённо нужно прорыдаться. Я продолжаю список Stone Sour и Би-2. Пытаюсь записать мысли.

Меня неслабо кроет. "Не сходи с ума," - советует М, обнимая меня крепко сзади. Так я чувствую себя гораздо защищенней - он вроде моего тыла. Как же громко играет музыка. Дома такого никогда не бывает. Мы живём на два дома. Сегодня я у него. И завтра тоже. У отца День рождения. В качестве подарка я не принесла даже себя. Ещё я учу девочку-соседку английскому, должна была быть у неё полтора часа назад, но сижу тут, смотрю на своё отражение в телевизоре.

солнце, мне нужна конкретика,
я повернута на метафорах и эпитетах,
солнце, прости меня, невротика, прости,
мы нужно немного подрасти,
мне нужно больше читать о политике,
мне нужно больше самой жёсткой критики,
солнце, твоя безусловная любовь для меня губительна,
всё пройдёт, ты только не уходи.

"Маленькая девочка со взглядом волчицы". Кажется, мысли становятся в строй и готовы залезать на полки будущих мемуаров. "Мы отменим границы". Крематорий тоже неплох. М обещает выпить мой пепел с кофе и умереть со мной внутри. Мы настолько одно, что невозможно представить иное.

Я видела нас, нарисованных пастелью, на плотной бумаге, невероятно хрупких. Розовые и голубые линии переплетались. Нет, об этом нельзя словами. Это мелодия линий. Я рассказывала это ему во время нашего Космоса. Как назвать то, что больше, чем Секс, больше, чем Любовь? У меня нет для этого слов, нет нот, нет тот-самой-чертовой-пастели-и-линий, чтобы нарисовать. Я идиотка, если считаю, что об этом возможно как-то чётко и понятно.

Поток сознания тихо иссякает. Разбить бы на несколько постов, но зачем? Привет, мне крайне паршиво, но я абсолютно спокойна.