Я и только я могу винить и хвалить себя за то, что со мной происходит. Это результат моих действий. Но вот за отношение других ко мне -я не в ответе. И с этим сложно примириться. Как это? Я не могу это контролировать? А хотелось бы.

В конце концов, если Господь забрасывает тебя далеко от дома, не оставляя рядом никого из тех, кому можно довериться, то значит это зачем-то нужно. Благословен будет изобретатель интернета. Иначе, я думаю, я увяла бы от одиночества. И это так, и не верьте тем, кто его воспевает, это самое одиночество. В основном, это глубоко полифлорные создания. В основном, у них у всех с десяток поводов в день для пообщаться о душе. А если разобраться, то вспоминается фраза: Только одинокий странник дойдет до конца пути

Если человек выкинул тебя из своей жизни, уходи и не возвращайся. Никогда.

Совпадения. А я перестала в них верить так слепо. Мне кажется, люди сфабриковывают факты так, как им хочется, но все равно называют это совпадениями и случайностями, чтобы не брать ответственность за последствия. Судьба предполагает и счастье, и горе, и все ей прощается, а вот себе - нет.

надеюсь, так тебе будет спокойней, джонхен

Актриса должна уметь владеть своим телом так же хорошо, как и лицом. Вы замечали, какие они легкие, эти актрисы в театре? Как они бегут с одного конца сцены в другой так, будто одним шагом пере летают через два квартала? Как они падают и поднимаются одинаково легко по сто раз за один спектакль? Как они идут, будто танцуют. И танцуют так просто, будто делают шаг.
Когда я осваивала искусство танца, моим учителем была кучерявая и худая женщина Надя. Она всегда ходила в льняной юбке свободного края ниже колена, черных ботинках без шнурков и кофте-разлетайке с оголенным плечем.
На первом нашем занятии Надя включила свет, зажгла свечу так, что на стене напротив меня отображалась только моя тень, включила музыку и сказала танцевать так, как мне хочется, так, как я чувствую и до тех пор, пока не договорит свеча. Она не смотрела на меня, не исправляла. Надя просто закрыла за собой дверь. Закрыла на ключ. И остались только я, свеча и музыка.
Сначала я пыталась вспомнить все движения, которые когда либо видела в танце. Мне хотелось быть на равне с лучшими балеринами мира, делать шпагаты в прыжке и кружится на носочке правой ноги с высоко поднятой левой. Но спустя час я устала от этих попыток. Потом мой танец стал больше похож на движения школьной дискотеки. Еще через час я упала на пол от того, что сердце бешено колотилось, но танца так и не получилось.
Я лежала и вслушивалась в музыку. В один момент она показалась мне настолько грустной, что боль пронзила все мое тело. Я носилась по сцене, как ужаленная, изгибилась, как змея и всеми силами пыталась избавиться от чувства земного притяжения. Песня о печали сменилась одой о любви и я всем своим телом стала излучать это прекрасное чувство. Мои движения смягчились, я стала легче для самой себя и хотела взлететь.
Восемь часов прошло в постоянных переменах радости, горя и вальсирующего спокойствия. Свеча догорела, я упала на пол вся мокрая от пота и слез и спала до самого утра. С тех пор танец больше никогда не был для меня иностранным языком. Я говорила на нем свободно, хоть от акцента избавиться не могу до сих пор.

Куда не приду, все говорят о плохом. В трамвае бабушки говорят о болезнях и ценах. За соседним столиком подруги обсуждают измены мужей. Пьесы все о драме и страданиях. За праздничным столом разговоры об умерших. В новостях одни только убийства да кражи. В таком потоке мне кажется, что даже если и случится что-то хорошее, этого по- простую никто не заметит.

Я скучаю по историям Шамана(
И по ней тоже.

Люди приходят и уходят, а искусство — вечно.