Сегодня я должна была написать не то, что напишу( или хотела, но пока не напишу), не готова, не до конца осмыслила.
Поэтому постаралась заполнить время более приятными впечатлениями. Конверт передан, хоть и лично. Обычно, конверт оставляла лишь, когда не могла увидеться лично. И чтоб поднять настроение и сделать приятное. Но сегодня приятного хотелось мне другого. Видеть как человек открывает волнительно конверт, не зная, что там. Я прям как ребенок, который открывает упакованный подарок. Получила удовольствие от просмотра.
Я всегда больше любила делать подарки, упаковывать их. Но теперь в копилочку еще одно приятное действие, смотреть как распаковывают.
Это утро стоило того, надеюсь не для меня одной.
И снова гематома на губе, как напоминание на несколько дней.
Интересно может ли один человек для другого стать одновременно и маяком и якорем, я все так и не могу выбрать, что из этого больше подходит, как будто все в одном флаконе

если ты не расскажешь (опять!), будешь переживать это долго-долго. и наверное, натворишь глупостей, обидев много кого (и так натворишь, и так).
рассказывать тоже, однако, нечего: такими историями полон твиттер, инстаграм и все девочковые дневнички. познакомились на работе, начали общаться во время летних каникул: краткие переписки, чтобы не передозироваться, каждая встреча как праздник: я ловлю касание плеча, касание ноги, интертекстуальную шутку.
рядом всегда сидит О. - соперницей язык назвать не поворачивается, просто девочка. она сразу в сюжете, но мне кажется, что это не очень серьезно. ага, сейчас.
в сентябре тусуемся у меня (был ли там мой будущий, лучший на свете, муж - вообще не помню, хехе). помню, что О. уезжает, мы провожаем ее вместе, а затем поднимаемся обратно ко мне (наверное, сказал ей, что забыл что-то). во мне полторы бутылки вина на голодный желудок, я очень хочу поцеловать его, приближение и — комната как будто переворачивается люстрой вверх. почему-то помню зеленый, много зеленого: футболка, ковер, что-то такое. всё уплывает, всё очень мягкое и какое-то детское, хочется еще. это первый раз, кажется, когда он спит со мной вместе (как-то он уснул после такой же тусовки в августе, я переложила его на раскладушку и урвала себе всего одно поглаживание рукой. но мне было настолько достаточно, насколько может быть достаточно игроку, который 10 лет сидит в казино с проигрышем и наконец-то выиграл медный грош).
конечно, мы почти не спим, это такой аттрацион "иди сюда", "ты очень красивый", "сядь вот здесь", "хочу вот так". звучит как очень осознанный секс, но это не он. утром он варит кофе и рассказывает, как запутался в отношениях со своей девушкой (это не О., другая, долгосрочная). говорю "распутывайся". провожаю до метро.
иногда начинаем встречаться без всех: сходить за подарком нашему математику, например. потом он все равно приглашает О., скрасить вечер. как будто эта конструкция настолько шаткая, что на двух ногах не стоит никак, минимум на трех. а лучше — человек шесть (мне не лучше, я просто хочу проводить с ним всё своё свободное время, но его как будто нет - "не могу", "еду к бабушке", "у меня урок"). говорит, что расстался с девушкой и "давай попробуем встречаться". говорю "давай попробуем". ровно в этот вечер он приглашает ее, да. я не знаю, почему соглашаюсь. почему-почему. потому что когда он ловит меня на углу кухни и проникает под футболку, я вижу мир единственно возможным образом. "ничего серьезного у нас с ней нет, я ей просто нравлюсь, вот и всё".
он переезжает в ее район - там якобы ближе к корпоративному автобусу. они гуляют вместе по свежевыпавшему снегу - прогулки просто полезны для здоровья, а одному скучно. да и меня он первую приглашает в новую квартиру - чего еще надо. снимает с меня одежду, ставит перед зеркалом. велит посмотреть на себя "какая ты красивая", улыбается радостно.
он вообще-то не монстр, каким кажется из моего сжатого пересказа. более-менее умный мальчик, которому нравятся хорошие люди. это сильно привлекает меня. хочет, чтобы я дружила с О., я и стараюсь: едем все втроем в Тулу с детьми, она рассказывает мне о каких-то своих снах и переживаниях, и нарочито долго расхаживает передо мною по номеру в нижнем белье. она стройнее, угу, но спать со мной интереснее, это я тоже знаю.
"мне от тебя нужны только секс и мемы" - заявляет он в шутку в декабре. он уже давно сто раз снова тусовался со своей бывшей, несколько раз сливал меня с заранее оговоренных встреч. это не имеет никакого значения, потому что я просто дико привязана к тому, как он говорит в учительской, как шлепает меня за то, что уронила его очки со стула и самое главное - к тому, что мне постоянно надо доказывать свое превосходство. спорт, танцы, маникюр, укладка, макияж, минет, политические новости и вся мировая литература на русском и английском. а еще выпивать больше всех, шутить лучше всех, работать дольше всех (он же завуч и мы часто прокатываемся по этой теме в компании). когда одна соперница перестает заводить меня и подстегивать, он начинает заострять внимание на другой нашей коллеге и моей хорошей подруге. это больно, но кажется справедливо: она правда смелее, умнее, активнее, мне же есть куда расти? я справляюсь, да? я хороший щенок?

Прошло тры года с того дня, когда всё сломалось внутри.
Я помню тот день как в тумане. Злость и обида сковали и не давали ясно мыслить и запоминать.
Мы бегали, мы кричали, и было всё.
А сегодня капли из глаз падали. Я представила себя в Беларуси. Этакій гладиатор из того самого фильма. А ещё эта фотография заката в моём городе окончательно.
Я выпила пять. Меня разьебало. Но это лучше, чем то, что без таблеток.
А он написал мне:
А цяпер я шалёна, па-вар'яцку хачу цябе. Мне так прыемна аб гэтым думаць, і хочацца дакрануцца да цябе і не спыняцца.

Господи. Дай мне любви. Дай мне сострадания и ещё чего-нибудь хорошего.

Приложила новые сапоги, так сказать, к побитому сердцу.

08.08.23

— Какой ты любопытный, — в шутку делаю замечание, когда Солнце открывает очередной шкафчик и начинает рассматривать его содержимое.

— Это ты живешь как в музее, — возмущается. — Ничего не трогаешь, не смотришь.

Показательно закатываю глаза. Мы нашли старые кассеты.

— Жаль, что не сможем послушать. Я бы очень хотел.

— В смысле? — недоуменно спрашиваю.

— Ну на чем? — с досадой отвечает.

— Так у меня есть магнитофон. Даже два.

— И ты сидишь и молчишь? — удивляется. — Где он?! — в зрачках мелькают взволнованные искорки.

Время первый час ночи. Мы лежим на диване и слушаем Pink Floyd. Перед глазами мелькают отрывки молодости, когда мама всегда включала кассетные записи во время уборки или готовки.

А после мы нашли ещё две кассеты, где мне лет восемь-девять. Я зачем-то переписываю песни и делаю вид, что веду передачу на радио: задаю вопросы (на которые сама и отвечаю), передаю приветы, рассказываю стихи и сочиняю песни.

Ладони лежат на динамиках магнитофона, словно пытаются наяву соприкоснуться с прошлым.

— Везучая, — усмехается. — Додумалась же всё это записать.

— Почему везучая?

— А кто в наше время ещё может свой детский голос услышать?

У меня дома есть видеокамера, знаете, которую держишь в одной руке, а там ещё экранчик в сторону поворачивается. Скорее всего, остались видеозаписи с поездок, и там должны быть наши семейные голоса.

И всё же я с ним согласна. Люди, рожденные в период глобальной трансформации технологий, которыми все обладают сейчас, редко когда в то время имели возможность запечатлеть подобные моменты.

Я слышу на записи голос родителей и брата, а ещё попугайчика и собаки — последних трёх уже нет.

Мне вдруг вспоминается:

Не выбрасывай ты этот старый родительский дисковой телефон, он нужен. Будет тебе лет семьдесят, достанешь его с антресоли, сдуешь пыль. Уставшими пальцами наберешь тот самый домашний, пару гудков, и поболтаешь с собой шестилетним, попросишь к телефону родителей, вновь услышишь их живые голоса.

Ты знаешь, я бы не отказалась иметь куклу вуду или типо того, чтобы иметь возможность сломать ему пару косточек, за то что сама не сделала это в тот момент, когда он… Ну, знаешь, куча всего. Ага

Всё, что меня лечит: таблетки, поэзия, искусство и еда. Боже. Как же болело. Может, дело было в том, что я ничегошеньки сегодня не выпила? Я забыла про таблетки. И всё так резало, кололо и было очень болезным, что сыпались слёзы из глаз.

Божечки. Ни одного слова не лезет в голову.
Меня уже тошнит от всех этих слов "вольныя", "свобода" и прочее-прочее.
Я хочу уйти. Я об этом подумала только что. Когда села за свой рабочий стол. И в общем-то мой день то уже рабочий закончился. Но я не об этом.
Я хочу уйти отсюда навсегда.
Может быть это чувство тошноты от литра кофе, что я выпила сегодня.

Наблюдаю удивительную для себя вещь: человек, который разваливается в соседней комнате, это тот же человек, который громче всех выебывается в интернете.
Постоянные жалобы и желание чтобы кто-то решил за неё все проблемы, нескончаемое чувство вины, сквозящее в её интонациях, работа которой она уделяет большую часть своего времени, держа в столешнице рецепт психиатра на противопоказание к ней.
Что это? Сгори, но не угасни? Хроническая ненависть к себе?
Всё, конечно, гораздо проще и сложнее одновременно, она просто продукт своего поколения.

А я пытаюсь стать более нравственным человеком, чем я есть сейчас.
Получается ли у меня, если я пишу этот пост. Если думаю о ней в таком ключе.
В её компании так просто начать спасать её, но я не хочу. Я не хочу и не люблю спасать людей.
Мне нужно придумать как отгородиться от неё.

собираю материалы для уроков из всего, что было раньше. тягучее, душное в пору воздуха в спальне, и абсолютно, конечно, верное ощущение того, что это все не-жизнь, что жизнь закончилась там — с теми детьми, теми уроками, теми коллегами.
мы выбираем коробки и арбузы, смотрим лежа фильмы по вечерам, читаем лениво и собранно много всего. но жизнь — та, где ты нужнее, где есть повороты и ветер, а не подъем в тесной кабине фуникулера, где само чувство того, что все рассыпается, дает какую-то животную радость и силу, — всё это там. и не географически, подозреваю, а хронологически.
никому не нужны здесь ни твои, ни мои уроки. и самим нам тут, по большому счету, никто и ничего.

Полічка, вибач, що замість вдячності і підтримки, коли ти мене реально почула, я відповіла потоком нових претензій.
Я не знаю чи це бажання додушити, бо я потенційно відчула твою слабину через те, що ти "прогнулась" і вже не була такою твердою і незламною, якою здавалась раніше до тієї розмови у мене на кухні, і я це використала, чи я просто занадто довго мовчала, чи і те, і те, і ще щось зверху.
Вибач.
Дякую, що відкриваєшся мені. По-справжньому.
Ми дуже рідко бачимось останні місяці, але кожного разу це, якщо задуматись, щось трансформаційне.
Я не знаю як описати наші стосунки, бо це щось дивне і по відчуттях дуже глибоке.
Я дуже вдячна тобі, що ти в мене є і надзвичайно рада, що both of us did not give up on each other.
Люблю, сильно!

Садилась на автобус и словила паническую атаку. Очень плохо, что таблеток с собой не было.
Вообще я очень смелая. Я так думаю.
Честно признаться, я теперь не знаю, можно ли сюда писать что-то. Не будет ли это читать какой-нибудь плешивый кэгэбэшник. Я не знаю.
Впрочем, они этого и добиваются.
Утром я встречаю Полиночку. Они знают, что она едет ко мне. Но пока, я думаю, мне ничего не угрожает. А уже подумываю купить перцовку.

Вчера к моим родителям приходило КГБ.
А я не могла выдавить ни строчки.
Я обпилась таблетками и сидела з интересностью наркомана.
Я не знаю, когда это закончится.
Они сказали, что знаю всё-всё. Приводили примеры этого "всё-всё". А я знаю, что это всё блеф. Я не верю ни одному их слову.
Божечки.
Я так хочу просто раствориться, исчезнуть, выветриться, испариться.

Не бойся будущего, оно не настоящее…

Настроение: бутылка красного сладкого.