горько мне, ох горько. от всего этого снобизма у переводчиков аж блевать хочется. Может, у людей такая профдеформация. Но я совершенно не ебу, как так можно. капризные ленгвисты и иже с ними, диванные граммар-нацики, которые тебя за человека не считают, если ты не поддакиваешь со знающим видом, резко отсекающим непосвященных, и не читала в десять лет от роду условного кого? кого-то условного, в общем. все эти томные разговоры про чувство языка. пару раз знакомые говорили, что ин.яз. — это сборище самых снобистских снобов. собсно, вот и подтверждение этому. просто мерзко и невыносимо ааааа

люди иногда приходят ко мне в очень неподходящие моменты, когда я просто скукожено и одиноко хочу сидеть на угловом крае своей кровати или молча наблюдать за облаками в оконце универа. при этом вместо увлекательного разговора, которым простительно перебить сессию моего уединения, начинается бесполезное перебирание слов, истории абсолютно неинтересные, глупые, баянистые, зажеваные десятый раз пластинки и прочие формы вербальных извращений и наказаний. в такие моменты я стараюсь сбавить напор поднимающегося внутричерепного давления простым пропусканием колебаний звуковых волн мимо ушей, но поскольку я не стремлюсь заставлять людей чувствовать себя ненужными и скучными, то приходится выдавать универсальные реакции и периодически ловить хоть одно словцо из предложения, чтобы не терять траекторию разговора.
к чему весь этот этюд?
самое противное в таких ситуациях не микроскопическое горе интроверта, даже не дискомфорт от прослушивания очередных приключений людей в погоне за хлебом на полках магазина или кашле у соседского ребенка, а мое ощущения стыда и вины, чтоя не хочу их слушать. я сгораю от неудобства, ведь я притворяюсь, что слушаю, пренебрегаю искренним желанием кого-то поделиться со мной этими мирскими пустяками. горю от нетерпения, ведь всегда хочется окончить акт страдания в подвешенном состоянии, когда не можешь ни думать, ни слушать, ни говорить, а лишь с нервным подергиванием конечностями ожидаешь, когда вновь сможешь закрыть свой кокон и вызвать всех сотрудников пограничной службы для охраны личных границ.

хватит бояться.
держи себя в руках.

сегодня чувствовала себя вандервумен.
вызволила из застрявшего лифта себя и двух бугаев и сделала арабский перевод.

Но потом ткнула ложкой в глаз и чувствую себя рагулем.

Невыносимо пусто.Пока сама пустоту не заполнишь, будешь страдать.

Он впервые взял меня за руку на улице.

быстрая ходьба всегда была моей попыткой бежать от собственной пустоты. стирать ноги в кровь, чтобы ощущать усталость и приятную боль, за которыми прячется полное отсутствие чувств. обходить людей, словно препятствия в лабиринте, чтобы занять свои мысли этим нелегким занятием. и между делом можно подумать, что живёшь. почувствовать себя эдаким муравьем, винтиком слаженной системы, где ты бежишь от места к месту, от дела к делу.

так случается, что при столкновении две вихревые пустоты останавливают своё движение. и однажды я попала в такую незапланированную аварию.

это произошло ночью, когда звезд было неприлично много, а воздух был так чист, что было больно дышать. ветер был настолько сильным, что слезились глаза, от чего было страшно и непонятно. я прижималась к его груди, слышала лихорадочное биение сердца и понимала, что ему также страшно.

мы начали заполнять друг друга. нам по-настоящему открылось искусство, которое до этого было лишь суррогатом эмоций и чувств, мы познали красоту мыслей и мира. всё вокруг казалось совершеннейшим чудом и отзывалось в нас слезами и смехом. пока люди продолжали бежать, мы остановились и наслаждались каждым мгновением. это было подлинным счастьем - узнать, что такое жизнь на самом деле. к сожалению, мы не ожидали, что в подлинной жизни есть одна неприятная составляющая - боль. можно было предположить, какая она, вспомнив свои мозоли, но мы спохватились слишком поздно. мы пытались выбросить этот хлам из нашей жизни, но она разрасталась, словно сорняк. все приложенные нами усилия оказались бессмысленны. и мы поняли, что наши сады эдема уже никогда не будут так прекрасны.

когда груз обид стал невыносим, он ушёл. я проснулась и обнаружила, что вокруг меня лишь всепоглощающая пустота. и, недолго думая, в своём бессилии, я решила покориться ей.

…

каждое моё утро начинается одинаково. я просыпаюсь раньше всех, чтобы успеть привести себя в порядок и приготовить завтрак. затем, я бужу мужа и детей, слежу, чтобы они ушли сытыми, в аккуратной, чистой, выглаженной одежде. может показаться, что это скучная рутина, но я действительно счастлива. иногда я вспоминаю, как клялась, что не опущусь до жизни посредственности, но на самом деле, со временем приходишь к тому, что хочется простой жизни. встречаешь нужного человека, создаешь семью, работаешь. всё идёт своим чередом, ты растёшь и чувствуешь удовлетворенность, если всё делаешь правильно, радуешься тому, как выросла, какой стала. иногда мне кажется, что в ходе моих рассуждений есть какая-то ошибка, но я стараюсь не придавать этому значения.

…

я вышла из дома с чувством необъяснимой тревоги. что-то должно было произойти. я дошла до остановки, чтобы сесть на автобус, который довезёт меня до работы, и увидела человека, сидящего на лавочке. он улыбнулся мне, а я замерла, наблюдая за тем, как рушится карточный домик моей жизни, с таким трепетом выстраиваемый все эти годы.

- знаешь, я до сих пор помню, как ты говорила, что не сможешь жить без меня. и когда я ушёл, часть меня надеялась, что ты действительно не сможешь. а ты смогла, и это меня невероятно злит, - он заговорил первым, а я не отрывала глаз от его сигареты в руке, подсчитывая, сколько раз я умоляла не курить.

- ты тоже живёшь, как я вижу, - просто ответила я.

- это далеко не так, собственно, поэтому я и вернулся. я так и не смог больше жить, ощущая привкус тебя во всём, и мне оставалось лишь существовать, периодически наблюдая за тобой. прекратить это у меня не хватало ни смелости, ни сил. я потерял всё, что было мне дорого, и остались лишь воспоминания, - он остановился, заметив, что я дрожу, помолчал минуту, а затем снова продолжил, - забавно, как легко всем увидеть, что ты нервничаешь… если смотреть, конечно. я пришёл попросить у тебя двенадцать часов жизни.

…

её лицо покраснело, и она заметно опьянела. мне никогда не нравились её помада и то, как она красит глаза, и я жду момента, когда мы сможем пойти в душ, и я смою эти краски с её лица. её философия была такова, что снять одежду может кто угодно, но для того, чтобы увидеть чистое лицо, нужны привилегии. никогда этого не понимал. когда-то давно она говорила, что касаться телами можно с неограниченным количеством людей, но это ничего не значит, ибо коснуться душами мы можем лишь с немногими. со временем я понял, что она имела в виду.

я смотрю на часы. у нас их осталось шесть. мы любили друг друга шесть часов, и осталось ещё столько же.

…

мы сидим на кровати, и она обнимает меня сзади. я чувствую её всем своим телом, и понимаю, что погубил её. она спрашивает у меня, что произойдет, когда закончится двенадцать часов.

…

обида и ненависть бьются в моих висках. но на самом деле я пытаюсь подменить одни понятия другими, и весь этот комок ярости в голове - лишь любовь и осознание, что за последние годы я жила только последние двенадцать часов.

я даю ярости отступить. пустота снова предлагает мне упасть в её объятия. каким бы заманчивым ни было предложение, я выбираю жизнь. я не знаю, как долго я смогу носить эту боль одна, но я очень постараюсь. он думал, что не жил всё это время, но на самом деле, всё было наоборот. его силы иссякли, и теперь настала моя очередь.

но я буду жить. видеть этот мир и любить его. и в минуты отчаяния я буду знать, что в моей жизни как минимум двенадцать часов были прекрасны.

С одной стороны я понимаю, что это всего лишь взгляд на вещи, что это только перспектива, что, возможно, я просто в таком состоянии.
Но я чувствую себя дном, я могу привести 100500 логических доводов, почему мои ощущения соответствуют действительности, и я могу убедить в этом любого. К тому же меня не уважает слишком много окружающих, чтобы я сейчас могла сопротивляться этому или делиться этим - как бы я ни хотела пропагандировать собственную антирекламу, приходится останавливать себя. Лучше от этого не станет, а переубеждать потом в том, что я на самом деле норм, может быть некого.

Все очень плохо, короче. Я ни на что не способна. Блаблабла.

часто случается так, что я ничего не чувствую в отношении.
в отношении людей, событий, в целом вялотекущей жизни.
близкие названы близкими условно.
мы лежим рядом, мое тело твердое и напряженное или наоборот отвратительно сонножидкое.
я знаю, что должен целовать тебя с желанием, я знаю, что должен чувствовать тебя.
сжимаю губы, делаю вид, что сплю.
наши обиды сталкиваются лбами, следом немой упрек, атмосфера накалилась, энергия разрывает все живое и неживое.

ты одеваешься.
ты стоишь в прихожей.
ты целуешь меня.
ты смотришь разочарованно.
ты закрываешь дверь и уходишь.

я не умею любить.

Тебе ничего не поможет, пока ты сам в своей голове не разложишь все по полочкам

боже мой, когда люди поймут, что я такая веселая и активная не потому, что я весь такой позитивный экстраверт, а просто потому, что мне настолько плохо, что моё веселье лишь своего рода нервный истерический смех?

Вру, недоговариваю, скрываю. Нет ни одного человека, с которым я была бы полностью честна и откровенна. Мне некому довериться.

Это печально.
(Может быть, это к лучшему?)