Так сильно хотелось написать о многом, но я снова отрезала себя от дневника и пытаюсь отрезать от людей. Если я не буду анализировать всё происходящие и с кем-то переписываться/говорить, я просто взорвусь. Твиттер для этих целей не подходит, увы.

Я попала в другую среду. После месяца тепличных условий она кажется мне ужасно враждебной. Я цепляюсь за знакомое: дом, люди, сайты. Виделась с Лихачевым, с братом, с Лёлей, с Ладой, с М, с Троицким. Это всего за три дня, что довольно неплохо. Должна была поехать на Мафию с Котом и Ходором, но учёба сейчас важнее, и без того много времени потрачено впустую. Успеется ещё, куда оно денется? В растерянности, что делать с Хэллоуином. Если честно, не хочется никуда. Взять снова бутылку сангрии, отлично напиться в одиночестве и слать друзьям компрометирующие фото. Не то чтобы дома так здорово, просто в шум и к незнакомым людям не хочется. К концу октября мой короткий период экстраверсии исчерпывает себя и шепчет на ушко: "В том, чтобы оставаться дома, нет ничего зазорного". Вот гад, а?

Мне откровенно неуютно. М потравил душу, рассказав, что теперь на его кухне ботает с ноутбуком Валя. Т и Валя гостят там каждый день, никакие вписанные автостопщики им не помеха. А для наших встреч - очень даже. Не могу понять, задевает это меня или нет.
- Я собираюсь держать тебя на дистанции.
- Зачем?
- На всякий противопожарный случай.
- Ты же ко мне совершенно безразличен?
- На всякий противопожарный случай.
- На дистанции дружеские отношения не строятся.
- На не настолько большой дистанции.
Отчасти я благодарна М за это. Моя жизнь без него идёт своим чередом и если бы не эти дурацкие разборки с долгами, принтером и вещами, вряд ли бы мы вообще списывались/виделись. Сначала я хотела побыстрее разобраться, теперь мне просто всё равно, есть он/нет его. Нет - здорово, разошлись пути, обустраивает свою жизнь. Есть - здорово, я рада, дай свою руку, я погреюсь. Лира спрашивает, как я могу испытывать к нему тепло. А как я могу вообще любить людей, которые причиняли мне боль? По крайней мере, я знаю, чего от них ждать, и для меня это плюс. Такой вот подвид мазохизма. С М мне не хотелось бы больше вляпываться во что-либо больше дружбы, ну не тооо, совсем не то. Чем больше заставляю себя жрать кактус и думать об этом, тем больше убеждаюсь, что меня так и не накроет. Скоро будет месяц. Девочка, ты умничка, ты хорошо держишься. Ты живёшь, не ожидая, пока что-то отболит, ты идёшь вперед.

Русская литература 18 века не такая смертельно скучная, как всё, что было до неё. Поэтому у меня есть все шансы нормально подготовиться к контрольной во вторник. Гусеву сдать и без того сложно, а тут ещё эта балльно-рейтинговая система. С моим месяцем непосещаемости - караул! Была на двух занятиях, ещё одно прогуляла перед госпитализацией, потом ещё 4 пропуска по уважительной причине. А всего 10 потерянных баллов, которые никак не вернуть. И не только по этому предмету. Брр, мурашки по коже и волосы дыбом.

28.09.15

«У тебя только две?» «Что я, сигареты себе не куплю? Угощайся», - беззаботно отвечает Лёля. У неё кент с кнопкой, а у меня пустая пачка кофейных эссе. Забыла положить в карман новую. Лёля рисковая: приехала после семи, могли и не пустить. «К тебе я и на пять минут приехала бы». Ты ж моя радость! Интригует меня гостинцами с моря. Болтает без умолку, как всегда. Потом торжественно вручает мне два чуда: фигурную резную свечку и набор с жемчужиной-сюрпризом. Мама покупала такие в подарок учителям десять лет назад. Она вообще была мастером делать необычные подарки. Кажется, я ни разу не приходила с банальными конфетами и цветами. Только в старших класса и после выпуска, когда покупала это в ближайшем магазине на свои карманные деньги. Иногда учителя не было на месте и подарки складывались в шкаф, где благополучно забывались на долгие годы. Крем в форме бархатной руки, соль для ванны в форме бутылки, свеча в форме бокала и многое другое. Бу не стала выбрасывать эти находки. Стоят как сувениры, срок годности давно истёк.

Лёля восторжена морем и встречей после долгой разлуки. Я разделяю её радость, но пассивно. Своим звонком она меня разбудила. Кажется, я проспала и полдник, и ужин. Неудивительно после фенозепама. Если бы меня чуточку меньше доставали родные своим «Зачем ты легла в больницу?! Ты что, псих? Другие терпят и ты терпи. Зачем ты рассказываешь М о своих проблемах? Надо скрывать. Он обязательно тебя бросит!», моё нахождение тут стало бы приятней. А пока всё, что я могу — настойчиво просить не давить на больное, бросать трубку, скатываться в истерику и просить успокоительное, которое вырубает часов на пять. Правда, Лёлю я этим не расстраиваю. Зеваю и улыбаюсь. На улице жутко холодно.

В помещении мы хохочем почти всё время. Моя заторможенная реакция и спутанные мысли делают своё дело. На прощание очень тепло обнимаемся, она обещает приехать на неделе или в выходные. Просит сказать цвет жемчужины. Говор, что постараюсь открыть при участии её и фотоаппарата. Утаскиваю с собой подарки и солёненькое. Понедельник прожит не зря.