Во мне боли - до краев. И я не знаю, что с этим делать.

Т позвонил.

Мне катастрофически его не хватает. Сердце грохочет. Дрожь в унисон с ударами сердца. И так каждое утро. И так каждую ночь.

- Ложись спать.
- У тебя есть аргументы?
- Я хочу, чтобы ты спала.

Мои нервы вылечит только присутствие. Моя влюбленность глупа и безнадежна. Как жаль, что Т не хватает терпения выслушивать всё, предназначенное его образу.

Часа с М чертовски мало, я привыкла сидеть с ним не меньше трёх. Сегодня день разговоров.

Бу уехала на дачу в 4 утра. Мы с отцом помогли спустить сумки. Он ещё курил у подъезда, а я уже сидела на своем подоконнике и слушала тишину квартиры. Ни Тохи, ни Капы, ни Аськи, всё зверье на природе. Осталась только шерсть повсюду и грязная кастрюля в раковине.

До шести смотрела предвыборные ролики и изучала кампанию Навального: про кубы, встречи, работу штаба. Занимательно. Здесь не место политике, хотя я прониклась всерьез и теперь наивно верю в невозможное лучшее.

В полдень или даже позже разбудил отец, накормил завтраком и сделал кофе. Обсудили дальнейший план ремонта и ещё по мелочам. Довез до метро. Кофе аукнулось дрожащими руками, жаром и головокружением, несчастному гипотонику его нельзя, пора смириться.

На кпп ждала час, ещё час встречи. Из этого времени поцелуев - минут восемь. Мы заново научились говорить, будто видимся не раз в неделю, а каждый вечер пьем вместе чай. Это непросто. Подгоняю его, "уходи". Что-то во мне щелкает, теряю голос. В пятый раз за этот месяц. Говорю на школьном немом, "я тебя люблю" угадывает, остальное - мимо. Девушка через стол плачет уже третий раз. Красивая. М обнимает меня, а я расцеловываю его щеки и утыкаюсь своими в шею - форма колючая. "Завтра отец приедет". "Значит, мне не приезжать до обеда?" "Нет. Скоординируйтесь там". "Я не поеду с ними". М кажется, что всё хорошо, а мне некомфортно с этими людьми. Минус один день. Минус минимум три часа вместе. Что за невезение?

На мне осенние сапоги, что отдала мама, малиновые. Серые шорты и серый плащ. Огромный отцовский черный зонт в руках. Пропускаю трамвай, пишу Т "только час". Т пишет, что увала сегодня нет. Я знала, конечно.

В метро слушаю песни, шевеля губами. Улыбаюсь пассажирам. Прострация. У двери квартиры не могу найти ключи. Доедаю рыбу из кастрюли, отец оставил. Сажусь на подоконник и стараюсь не думать о сигаретах. М просил не начинать. Я сильная девочка, но когда ждешь двоих самых близких из армии, это полный дурдом.

Делаем с отцом дверь. Полное взаимопонимание. Смеемся, болтаем, слушаем AC/DC. "Тебя музыка не напрягает?" "Хорошая музыка". Удивляемся, как бу смотрит "Пусть говорят" и паршивые русские сериалы. Рассказывает анекдоты. Дает мне отвертку и уходит курить. Справляюсь с шурупами.

После сидим на кухне, едим нутеллу со свердловской булкой. Просит достать колбасу. Я объявляю ночной жор и достаю мясо. Говорим за жизнь и о насущном. Так… легко. У меня настроение хорошее. На кухне чисто, висят свежие полотенца, а тарелки на своих местах. Эти девять дней хозяйства будут отличными, сколько надо успеть!

Самые одинокие выходные за всё лето. Не знаю, случайно это вышло, или отец чувствует, что я в печали, но он очень мне сегодня помог. Я не могу даже в одном помещении с ним находиться, а тут не по-соседски, а тепло и родственно. Пишу и слезка - кап. Т не позвонил, меня ждет очередная бессонница. Но я сегодня легла сегодня, и день прожит не зря.

Когда влюбляешься в Образ, его человек, как правило, делает тебе очень больно. Я зареклась, что не будет больше писем. Мне это просто. Писем и правда может не быть. И в тлог писать не стану. Но есть ведь тетрадь, чем ни выход? Единственный дневник я вела брату, от невыносимой скуки. Сейчас - от тоски, может, тоже войдет в привычку?

В моей комнате слишком холодно. Я не знаю, что дальше, где моя цель, кто мой край. Я возвращалась в Москву и думала - это же родной город, всё уладится. Само собой.

Я спрашиваю его: "Ты мне доверяешь? Просто да/нет." И получаю в ответ: "Просто да". И это так чертовски круто вкупе с обещанием присниться, что я ложусь спать счастливой.

С каждым днём всё меньше воздуха проникает через окно. Я больше на нём не сижу - подкосило. Даже одеяло не спасает, достала второе. Смотрю на стены, мебель. Хочется ли мне всё ещё что-то менять? Да. Безусловно, да. Есть, для и ради кого.

Когда-то я верила, что не потеряю G. И правда, он пережил брата. Но ничто не вечно. Сейчас я убеждаюсь, что у Т все шансы пережить М. Парадоксально, но дружба прочнее любви. Вероятно, из-за отсутствия в ней теорем и сжирающей всё светлое ревности.

Где же ты, мой чистый лист?

Т чудит не по-детски, я стараюсь помочь словами, но не нахожу нужных. Мой любимый мальчик-печорин теперь знает обо мне в разы больше. Я призналась, что сильно люблю его как друга, я отдала ему письма. Он прочитал пару и нашло что-то, такие совпадения бывают, знаете. Совпадения, да.

Почти никогда не способна писать о своих влюбленностях. У Т есть параллель в моём сердце, лучший, от словосочетания "лучший друг". вот так, с маленькой буквы. Т не любит говорить и в разы теплее по переписке. Я до сих пор не уверена, что эти письма - ему.

Совершенно разучилась излагать. Потеряла в этом необходимость.

Видела А, сказал, соскучился, а на деле брата с меня "не отпускает", уговаривал на встречу. Пусто. Вчера брат напился и звонил, нечленораздельное "ты меня узнала?". Противно.

Встретилась с Даней. Детскость, легкость. Он так повзрослел! За пять лет-то. Увлекся философией, получил высшее, научился рассказывать о жизни как о случаях "с одним знакомым". У него потрясающее чувство юмора и на всё есть ответы. Мы брызгались в фонтане, сделали круг по Чистым прудам, я одной малютке мыльные пузыри подарила. Он говорит, это всё маска: пузыри. ветерок в рукам, зелёные волосы. Говорит, я не ребёнок. Ошибается. Не знаю, хочу ли я ещё его видеть.

1 Тёме. Моей защите и поддержке последних 73 дней
от Марса

2 Тёме, моему мальчику-печорину.
от наивной Марс

3 Тёме, человеку с самым спокойным на свете голосом.
от Марс

4 Тёме, человеку, с которым сладко курить
от Марсы

5 Тёме, человеку, чьей заботы мне ужасно не хватает
от маленькой Марс

6 Тёме, другу, для которого я хочу быть лучшей (до появления Рыжей, конечно же)
от Марсы

7 Тёме, другу, которого я /действительно/ жду
от Марс

8 Тёме, человеку, которого, бывает, не бывает
от переживающей Марс

9 Тёме, другу, которого я люблю вот уже 88 дней
от Хомяка
(с обратной стороны) письмо, после которого, надеюсь, я найду свой чистый лист и начну писать совсем другую историю

Общее: Девять. Тёме от Марс.

10 Тёме, человеку, который сидит рядом и очень далеко от меня
от замёрзшей Марс
(с обратной стороны) без надежды на чистый лист

Допеваю с середины Hello, mr. Zebra. От этого хочется курить на балконе с D, рассказать ему о неудавшемся пациенте, которого предупредили. Рассказать, что я всё так же верю людям, что курить никогда не брошу - люблю. Такой редкой, обособленной от других любовь. Про куриц в группе, мол, достали - сил нет, но меня там одна мама держит, просит искренне не уходить. "Профессионалов везде не хватает, а ты профи".

Помогала бу чистить яблоки для соков, нашла свой лёгкий способ, полторы больших кастрюли. Сказала, на сегодня хватит, а я ещё полна сил и энтузиазма.

Не делаю ни черта целыми днями, до тошноты насмотрелась на видео свадеб. Наверно, я очень неправильная девочка, но я не хочу свадьбу. Тихую роспись с двумя свидетелями и фотографом - да. Красивое предложение тоже очень хочу, колечко вне традиций, без камушка. серебряное со знаком бесконечности. Думала на белое золото, но не век же мне его носить, зачем такое дорогое?

Потихоньку возвращаются мысли о Т, но картинка пока не сложилась, сложно внести конкретику. Но я простила молчание, я готова обнять крепко, надолго, в глаза смотреть очень близко. Я готова /быть/.

Каждый день просила его не пропадать. И вот, сама, с его согласия. Досадно. Но пока не разложу для тебя всё по полочкам - не буду говорить, и баста! А он уже может при желании, вынесла из черного списка. Часто жалею, что саму себя нельзя в черный список добавить, чтобы болтала меньше. Поэтому достается другим.

Т первым не напишет, будет ждать. Стены подрастут ещё, чтобы мне наверняка не сломать и не перебраться. Самые прочные ледяные стены в моей жизни. И я не имею никакого права оказывать помощь в избавлении от них.

"Солнце моё, взгляни на меня.."

Больше 12 часов не пишу Т, не скучаю и совсем не думаю. Это удивительно и непривычно: как же я без его "сладких снов"? В первую неделю вовсе уснуть не могла.

Т стал моей поддержкой и опорой. Был мне другом, максимально понизив свой уровень похуизма. Мальчик-печорин. Мне нравится их так называть. Люди с мёртвой половиной души, которые не умеют любить и ценить.

С ним я курю. Говорит, "плохо на тебя влияю", смеюсь, "рядом с тобой жить хочется". Только рядом с ним и с М я жива, всё остальное время - импровизированная кома, лишь глаза выдают.

О Т чётко невозможно, он изначально такое великое исключение, что и знакомиться ближе было страшно: лучший и единственный друг любимого. Они оба на рыжих помешаны.

Мой тайм-аут будет длиться ещё 60 часов. И почему-то я уверена, что Т не станет скучать.

Из колонок всё так же громко Arctic Monkeys, за окном ливень. Бу посоветовала открыть окно, залезть под одеяло и дышать озоном, я прислушалась. Моя любимая - Crying Lightning. Может днями стоять на повторе, раззадоривать и успокаивать. Спасибо за неё В. Спасибо ему ещё минимум за пять песен-спасений, в готовых я ухожу с головой.

Мы с М обожаем Несквик, за всё время с ним ни разу не завтракали "пирогом из кружки", наткнулась у кого-то на этот простейший рецепт, хотя помню наизусть. Редко готовлю, не люблю свою кухню, а М на своей (нашей?) кулинарил сам, кормил меня и баловал завтраками в постель. Так вот, достаю из шкафчика сомнительного вида масло, читаю: "нерафинированное", нюхаю, спрашиваю бу, есть ли у нас рафинированное. Честное слово, я до сегодняшнего дня понятия не имела, что это такое. Врожденное женское? Вместо указанных 4 ст. ложек сахара всегда кладу только 2, иначе сладость приторная. Бу не нравится скромное шоколадное чудо как раз поэтому.

Лечила себя утром молоком и имбирным печеньем, взяла паузу в общении с Т, понавыдумывала себе всякого, испереживалась, теперь, дабы губы не грызть, одёргиваю себя, успокаиваюсь, зализываю ссадины. Стиховать не хочется, писать двадцатую страницу к веренице писем - тоже. Впрочем, она напишется сама. Мне же надо до точки, я же молчать не умею.